Убийство в ЦРУ
Шрифт:
Коллетт зашла в номер, повесила в шкаф то немногое из одежды, что захватила с собой, умылась и отправилась на свою первую в тот день встречу — в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния.
Кэйхилл ехала на встречу с человеком, бывшим ей вроде наставника в те времена, когда она проходила подготовку. Хэнк Фокс — седой, осунувшийся, изможденный ветеран Управления, отец пятерых дочерей, а потому проявлявший особый интерес к росту числа женщин, набираемых на службу в ЦРУ. По должности он именовался координатором отдела программ и методики обучения кадров, но курсанты-новобранцы нередко шутили, что ему больше подошел бы другой титул — «Святой отец». В целом Хэнк этому титулу соответствовал, если, разумеется,
Кэйхилл доехала по автостраде, проходившей через Мемориальный парк Джорджа Вашингтона, до указателя с надписью: «ЦЕНТРАЛЬНОЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ». Так было не всегда. После образования Управления в конце 50-х на шоссе долгие годы стоял скромный указатель: «БЮРО ОБЩЕСТВЕННЫХ ДОРОГ». Исходившие от Конгресса частые призывы к ЦРУ сделаться более открытым и подотчетным учреждением привели к установке нового указателя. По ту сторону указателя мало что изменилось.
Кэйхилл съехала с магистрали на дорогу, ведущую к участку в сто двадцать пять акров, на котором раскинулось Центральное разведывательное управление. Впереди в густом лесу укрылось модернистское, похожее на крепость здание, обнесенное высокой и тяжелой металлической оградой. Кэйхилл остановилась, предъявила документы двум охранникам в форме и объяснила, зачем пожаловала сюда. Один из охранников связался с кем-то, затем сообщил, что она может ехать до следующего поста. Кэйхилл поехала, снова предъявила для проверки свое удостоверение и получила разрешение следовать дальше до небольшой стоянки возле главного входа.
Два молодых атлета в синих костюмах с револьверами, выпиравшими из-под пиджаков, поджидали ее у входа. Она отметила про себя, как коротко они подстрижены и какое у них безмятежное выражение лица. Снова предъявление документа, снова кивок — и один из атлетов повел ее через дверь в здание. Шагая размеренным шагом чуть впереди, он довел ее до начала длинного прямого белого коридора, больше похожего на тоннель с арочным сводом. Пол был выстлан голубым ковровым покрытием. В коридоре не было ничего, кроме скрытых светильников, которые по всему пролету отбрасывали какие-то странные тени. В дальнем конце коридора находилась освещенная площадка, где чуть ли не весь свет падал на сделанные из нержавеющей стали двери двух лифтов и отбрасывался ими обратно в коридор.
— Идите прямо, мэм.
Кэйхилл медленно пошла по коридору, мысленно уносясь в прошлое, когда она, свежеиспеченный курсант, впервые увидела это здание, впервые прошла по этому коридору. И то и другое входило в ознакомительную экскурсию, и, помнится, ее поразило, с какой обыденной говорливостью проводил эту экскурсию молодой человек, приданный их группе. Коллетт и все остальные сочли, что провожатый вел себя до странности непочтительно по отношению к зловещей славе ЦРУ. Он рассказал, как строившему здание подрядчику не дали сведений о том, сколько человек обоснуются в нем, как тот вынужден был наугад определять размер и производительность системы обогрева и очистки воздуха. Система оказалась негодной, и ЦРУ подало на подрядчика в суд. Тот выиграл дело: в его логике судьи нашли гораздо больше смысла, чем в доводах о «национальной безопасности», которые выдвинул юрисконсульт Управления.
Провожатый сообщил также, что строить здание стоимостью в сорок шесть миллионов долларов разрешили с тем, чтобы имелась возможность собрать весь персонал штаб-квартиры под одну крышу. До того отделы и управления ЦРУ были разбросаны по всему Вашингтону и его окрестностям, и Конгресс купился на идею объединения, отсутствие которого порождало слишком много проблем. Однако, если верить разговорчивому, бойкому молодому человеку, по завершении строительства здания — почти сразу же после новоселья — начался выезд из него чуть
Кэйхилл часто задумывалась над тем, можно ли управлять организацией при такой вот дисциплине и не подрезал ли длинный язык молодому провожатому карьеру в Управлении. Тут ведь не как в ФБР, где ознакомительные (для особо приглашенных) и просто открытые (для общественности) экскурсии были делом обыденным и проводились специально для того нанятыми обаятельными молодыми мужчинами и женщинами. ЦРУ для посторонних экскурсий не проводило, тот их провожатый был явно кадровым сотрудником.
Она дошла до конца коридора, где ее поджидала другая пара молодцов.
— Мисс Кэйхилл? — спросил один.
— Да.
— Позвольте взглянуть на ваш пропуск.
Она предъявила.
— Проходите, пожалуйста, в лифт. Мистер Фокс ждет вас.
Охранник нажал кнопку, и стальные двери быстро и бесшумно разошлись. Кэйхилл вошла в лифт и стала ждать, когда двери закроются. Она и не подумала искать кнопку, отправляющую лифт вверх: такой кнопки не существовало. Этот лифт знал, кому куда надо.
Когда этажом выше двери раскрылись, Хэнк Фокс уже ждал ее. Он не изменился, хоть и стал старше, но он всегда выглядел старым, так что с первого взгляда перемен было не различить. Его напоминавшее морщинистую скалу лицо треснуло улыбкой, когда он протянул Кэйхилл обе свои красные мозолистые лапищи.
— Коллетт Кэйхилл! Рад увидеть вас снова.
— Я тоже, Хэнк. Вы выглядите потрясающе.
— Я чувствую себя потрясающе. В моем возрасте такое случается, да и соврать не грех. Пойдемте, особая смесь кофе Фокса вас уже дожидается.
Кэйхилл улыбнулась и пошла, стараясь ступать в ногу, за ним по широкому проходу, устланному красным ковром. Белые стены по бокам прохода служили фоном для больших обрамленных карт.
Фокс, заметила Кэйхилл, раздобрел, походка его стала медлительнее и тяжелее, чем тогда, когда она видела его в прошлый раз. Серый костюм, чей покрой и материал свидетельствовали о выходе из лона магазина одежды для Мужчин Богатырского Сложения (читай: Толстяков), висел на Хэнке мешком.
Он остановился, отпер дверь и пропустил Кэйхилл вперед. Большие окна углового кабинета выходили в лес. Письменный стол, как то всегда было, завален всякой всячиной. Стены увешаны обрамленными фотографиями хозяина кабинета с политическими тяжеловесами, крутившими колеса многих президентских команд и администраций; самое крупное фото запечатлело, как Хэнк обменивается рукопожатием с улыбающимся Гарри С. Трумэном, — дело было за несколько лет до смерти президента. На столе выстроились в ряд цветные фото жены и детей Фокса. Подставка для трубок по-прежнему полна, маленькие оловянные солдатики застыли по стойке «смирно» вдоль всего короба воздуховода позади письменного стола.
— Кофе? — спросил Фокс.
— Если он так же хорош, как и прежде.
— Можете не сомневаться! Единственная разница в том, что теперь у меня быстрый и неровный пульс. Врач решил, что я пью слишком много кофе, и посоветовал перейти не обескофеиненный. Пошел на компромисс. Теперь мешаю половина на половину: половина амаретто из той расписной чайно-кофейной лавочки в Джорджтауне, другая половина — обескоф. Я разницы не чувствую.
Особый кофе Хэнка Фокса был известен всему Управлению, быть приглашенным выпить с ним по чашечке служило символом причисления к кругу друзей.