Убийство в ЦРУ
Шрифт:
Кэйхилл почти страшно было задавать следующий вопрос, но она знала, что задать его придется.
— Так о каких таких страстях Барри узнала от вас, что стали причиной ее смерти и вынудили невесть кого попытаться убить вас?
Он издал горлом хриплый смешок, словно говоря себе: «Боже мой, поверить не могу, что я это делаю». Коллетт стало жаль его. Очевидно, случившееся возле острова Москито, а также смерть Барри довели его до такого состояния искренности, против которого предостерегало все обретенное им во время спецподготовки и впадать в которое вообще-то воспрещалось.
— Эрик, так о чем Барри знала? Мне страшно важно знать это. Вы же сами сказали, как близко я подошла к тому, чтобы потерять жизнь.
Эдвардс прикрыл глаза и раздул щеки. Затем, шумно пропустив воздух через губы и открыв глаза, произнес:
— Внутри ЦРУ есть люди, единственным интересом для которых является их собственный интерес. Слышали когда-нибудь о проекте «Синяя птица»?
Снова здорово. Джейсон Толкер. Неужто Эрик к тому же клонит?
— Да, — ответила она, — слышала, и про «МК-УЛЬТРА» тоже слышала. — Уже произнося это, она поняла, что перестаралась с уровнем своей осведомленности.
Его недоуменный взгляд подтвердил, что на сей раз она поняла правильно.
— Откуда вам известно про эти программы? — спросил он.
— Помню о них со времен спецподготовки в ЦРУ, еще до того как я уволилась и стала работать в посольстве.
— А ведь точно, во время обучения шел разговор про такие программы, так ведь? Тогда вам известно, что они связаны с опытами на множестве ни в чем не повинных людей?
Кэйхилл отрицательно мотнула головой:
— Деталей я не помню, знаю только, что программы эти действовали, а потом были прекращены под нажимом общественности и Конгресса.
Эдвардс прищурился:
— А вы знаете, каким образом Барри спуталась с ЦРУ?
Коллетт быстренько в уме перетасовала свои карты. Стоит ли подтверждать то, что ей известна курьерская жизнь Мэйер? Она решила продолжать разыгрывать роль удивленной.
— Упоминала Барри при вас о некоем господине по фамилии Толкер?
Кэйхилл приподняла глаза, будто припоминая, потом сказала:
— Нет, не думаю.
— Он врач, живет в Вашингтоне. Он-то ее и завербовал.
— В самом деле?
— Вы не знали об этом? Ничего этого она вам не рассказывала?
— Нет, я не помню никого по фамилии Толкер.
— А что она вообще вам рассказала о том, чем занимается, работая на ЦРУ?
Ее смех получился деланным.
— Немного. Очевидно, с ее стороны было бы непрофессионально рассказывать мне обо всем, разве не так?
Эдвардс горестно покачал головой.
— Конечно, непрофессионально, только Барри была далеко не самым профессиональным из курьеров разведки. — Казалось, он ждал, чем ответит на это Кэйхилл. Когда она ничем не ответила, продолжил: — Полагаю, не имеет никакого значения, что она вам рассказывала. Важно то, что она встречалась с этим самым Толкером по делам профессиональным. Она была его пациенткой. Он же воспользовался этим, чтобы завлечь ее в сеть.
— Тут нет ничего необычного, так ведь? — спросила Кэйхилл.
— Полагаю,
— ЦРУ по-прежнему проводит опыты по мозговому контролю?
— Еще как, черт бы их побрал! И Толкер один из вожаков в этой собачьей стае. Он вертел Барри как хотел, сделал ее курьером ЦРУ, и именно поэтому сегодня она мертва. Еще вина?
Вопрос, принимая во внимание высокую ноту разговора, показался абсурдным, но она все же ответила:
— Да, пожалуйста.
Он налил.
Коллетт вспомнила прочитанное в книге Дж. Х. Эстабрукса о том, как можно заставить людей делать что-то против их воли, стоит лишь гипнотизеру изменить визуальный сценарий. Не о том ли толковал сейчас Эдвардс: дескать, Барри была соблазнена ролью курьера ЦРУ вопреки ее желанию? Она спросила его об этом.
— Барри явно была необычным гипнотическим объектом, — ответил Эдвардс, — но это, по правде говоря, не так уж и важно. На самом деле важно то, что, отправляясь в свою последнюю поездку в Будапешт, она везла с собой информацию, которая ставила жирный крест на Джейсоне Толкере.
— Не понимаю.
— Толкер двойной агент. — Сказано это было спокойно, как бы между прочим. У Коллетт голова пошла кругом. Она вскочила и прошлась по террасе.
— Он Богом проклятый предатель, Коллетт, и Барри это знала.
— Откуда знала? Вы ей сказали?
Эдвардс покачал головой:
— Да нет, об этом она мне рассказала.
— Откуда ей было узнать, что он двойной агент?
Он пожал плечами.
— Я правда не знаю, Коллетт. Пробовал выведать у нее, но откачал только крохи: есть, говорит, у меня товар, от которого он, мол, водяным столбом взовьется, — вот и весь сказ. — Эрик кисло улыбнулся. — Подходяще выразилась, если вспомнить нашу сегодняшнюю маленькую подводную прогулку, а?
Ее улыбка была такой же вымученной. Кэйхилл задала следующий сам собой напрашивающийся вопрос:
— Кому Барри собиралась рассказать о том, что она узнала про предположительно предательские действия Толкера?
— Я так полагал, — ответил он, — что она собиралась рассказать кому-то в Вашингтоне, только вскоре до меня дошло, что это бессмысленно. В Лэнгли она никого не знала. Единственный ее контакт в ЦРУ — тот самый Джейсон Толкер…
— И тот, кто был с ней на связи в Будапеште.
Эдвардс кивнул и подошел к ней, стоявшей у края террасы. До них долетали обрывки музыки, выколачиваемой паршивеньким оркестром в непонятных туземных ритмах.
Они стояли близко друг к другу, соприкасаясь бедрами, оба потерявшие счет времени в пучине собственных мыслей. Потом Эдвардс сказал без всякого выражения:
— Я выхожу из игры. Не хочу, чтоб из-под меня яхты на воздух взлетали.
Она обернулась и пристально посмотрела ему в лицо. И без того морщинистое, сейчас оно казалось еще больше изрезанным.