Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
— Верь тому, что я сказал, Троэльс. Я заслужил твое доверие.
Последний горький взгляд, и Вебер побрел обратно за свой столик к немногословным собутыльникам.
Хартманн включил телефон — пропущенные звонки от Риэ Скоугор. Он перезвонил ей.
— Полиция нашла велосипед убитой девушки, — сказала она. — Она оставила его возле квартиры учителя в ту ночь, когда пропала.
Музыка зазвучала громче. До драки оставалось одно слово, один толчок.
— И газетам это все уже известно. Завтра на первой полосе будет
Хартманн молчал.
— Троэльс, — сказала она, — я готовлю распоряжение об отстранении его от работы. Через час пресс-конференция. Ты нужен мне здесь.
Букард ворвался в кабинет:
— Откуда на телевидении стало известно имя подозреваемого? Лунд?
— Это не проблема, — сказал Майер. Он кивком указал на фигуру за стеклом комнаты для допросов. — Вон он сидит. Мы его взяли.
— Если мне звонит с таким вопросом сам начальник полиции, это проблема. Лунд не было час, от силы два, и смотрите, что вы натворили.
— Майер тут ни при чем, — сказала Лунд.
— Что говорит учитель? — хотел знать Букард.
Майер фыркнул:
— Какую-то чушь о том, будто девушка зашла к нему ночью, чтобы отдать книжки.
Морщинистое лицо Букарда сморщилось еще сильнее.
— Книжки?
Лунд только краем уха следила за их разговором, просматривая на компьютере последние данные по делу.
— Это вранье, — убежденно заявил Майер. — Он отциклевал полы, чтобы не осталось улик.
— Вообще-то, у них в квартире ремонт, — вставила Лунд. — Эта часть — правда.
— Дайте мне два часа, шеф, — взмолился Майер, — и я вырву из него признание.
Букард с сомнением посмотрел на него:
— Как у тех учеников из гимназии?
— Я допрошу его как свидетеля. Я могу…
— Он лжет, — сказала Лунд, и они замолчали.
Букард сложил на животе руки, воззрился на нее.
— Он лжет, — повторила она.
— В квартире провести обыск, — приказал Букард. — Проверить подвал, участок в Драгёре. Узнать, куда вывозится мусор, проверить его тоже. Поставить телефон на прослушивание.
Майер как будто выпал из разговора: Букард диктовал, Лунд записывала.
— Сообщить Хартманну о наших действиях. И больше никаких проколов с прессой.
Он собрался уходить. Майер сказал ему вслед:
— Кстати, о проколах. Я бы хотел поговорить с вами наедине.
— Завтра, — отрезал Букард. — Сейчас мне нужна от вас работа, а не нытье.
— А что делать с ним? — спросил Майер.
Букард хотел сначала услышать, что скажет Лунд.
— Пока мы не провели полный обыск квартиры и загородного дома, ни он, ни его жена не должны там появляться, — сказала она. — Могут пожить у родственников жены или в гостинице. Паспорт у него нужно забрать. И ведите за ним наблюдение.
Что-то не складывалось, и Лунд никак не могла уловить,
— Кемаль утверждает, что в пятницу ездил на своей машине. Мы должны связать его с машиной штаба Хартманна. Он ведь одна из ролевых моделей?
До пресс-конференции оставалось пятнадцать минут. Скоугор давала последние указания:
— Отстранение вступает в силу немедленно. Я подготовила бумаги, администрация гимназии уведомлена.
Хартманн смотрел на документы, которые она разложила перед ним.
— Ты должен дистанцироваться от всей этой ситуации. Скажешь, что сожалеешь о допущенной ошибке и что ты помогаешь полиции в расследовании.
Он пробежал глазами текст заявления — извиняющийся тон, трусливая, эгоистичная позиция.
— Если спросят о ролевых моделях, скажи, что эту тему комментировать не можешь. Если кто-нибудь…
Хартманн встал из-за стола и заметался по кабинету — руки глубоко в карманах, синяя рубашка в пятнах пота.
— Для публичного человека крайне важно извиниться за любую ошибку немедленно. А потом оставить инцидент позади и двигаться дальше. В шкафу есть свежая рубашка, тебе нужно переодеться.
Он смотрел на сигнальный экземпляр завтрашнего номера газеты. На всю первую полосу — учитель Рама жмет ему руку на баскетбольном поле, оба улыбаются.
— Нет, я не понимаю. Он казался прекрасным человеком. Никто не сказал о нем ничего плохого. Я проверил кое-какие материалы. В его районе куча мальчишек, которым он помог не сбиться с пути, буквально от тюрьмы спас.
Первые три страницы были посвящены Кемалю.
— И я сыграл с ним в баскетбол.
Скоугор устало наблюдала за ним.
— А теперь оказывается, что всего за неделю до того он изнасиловал и убил одну из своих учениц.
Этот разговор наводил на Скоугор скуку.
— Нас ждут, Троэльс. Нужно еще настроить освещение, чтобы ты хорошо выглядел.
— Ты думаешь, он сделал это?
— Не знаю и не хочу знать. Я хочу одного: спасти тебя. Не ожидала, что это будет так трудно.
В дверь постучали. На пороге стояла Лунд.
— Чего вам? — неприветливо взглянула на нее Скоугор.
Она вошла: та же старая куртка, тот же черно-белый свитер, те же прямые волосы, небрежно стянутые в хвост на затылке. Эта женщина прицепилась к жизни Хартманна как репей к штанине.
— Хартманн просил, чтобы его держали в курсе, — сказала Лунд и пожала плечами, устремляя взгляд ярких глаз ему в лицо. — Вот я и пришла.
— Вы ведь, кажется, должны были уехать в Швецию? — спросил Хартманн.
Она улыбнулась на это:
— Чуть позже. Кемаль признал, что девушка приходила к нему в квартиру. Он утверждает, что потом она ушла, но с тех пор ее никто не видел. Мы…
— Ознакомьте нас с краткой версией, — вмешалась Скоугор. — У нас начинается пресс-конференция.