Учебка. Армейский роман

Геращенко Андрей Евгеньевич

— Так точно.

— И еще — кроме тебя еще два человека поедет. Их мы тоже должны будем дождаться.

Черногуров был на своем месте и Тищенко быстро получил свою парадку.

— Куда это ты собрался? — полюбопытствовал каптерщик.

— Еду сегодня в госпиталь.

— Заболел, что ли?

— На обследование, — пояснил Игорь.

«Парадку» Тищенко надевал третий раз в жизни. До этого лишь раз на присягу и раз на тренировку перед ней. Парадная форма нравилась Игорю и сама по себе, и еще потому, что была похожа на повседневную офицерскую. Она была пошита из той же ткани, а сходство дополнялось фуражкой. Игорь вновь, как и в первый день службы, представил себя гусаром, но, вспомнив о цели сегодняшней поездки,

улыбнулся несоответствию своих мыслей нынешнему положению дел. Всю дорогу от казармы до санчасти Тищенко провожали глазами все, кому не лень — от дневальных до офицеров. Курсант в парадной форме в понедельник не столь уж редкое явление, но и не столь обыденное, чтобы оставить его без внимания.

В санчасть Игорь пришел первым, и ему довольно долго пришлось ожидать остальных.

— Вот и еще один идет, — Вакулич показал на приближавшегося очкарика-«духа».

— Товарищ старший лейтенант, курсант Столяров по вашему приказанию прибыл, — доложил очкарик.

— По моему приказанию, но по своему желанию? Да, Столяров? — насмешливо спросил Вакулич.

— Вы ведь знаете, что у меня сердце болит, — обиженно ответил Столяров.

— Знаю, знаю… Потому сегодня и едем. Но, честно говоря, я думаю, что у тебя ничего серьезного не найдут.

— Почему вы так думаете? — еще более обиженно спросил Столяров.

— Опыт, Столяров… жизненный опыт. Не мой, конечно, а всей медицины. Я серьезно говорю. Вот в США исследования проводили и выявили одну очень интересную болезнь сердца. У многих новобранцев в первые месяцы службы от нервных перегрузок, новой обстановки и всего такого прочего начинало болеть сердце. Не очень серьезно, как у тебя, Столяров — вроде нейроциркуляторной дистонии, но все же болело. И это не было симуляцией. Но проходило всего каких-нибудь полгода и от этих болезней не оставалось и следа. Так и назвали это заболевания — «сердце молодого солдата». Это я к тому, Столяров, говорю, что и у тебя все через пару месяцев вернется в норму.

— У меня и до армии болело, — возразил Столяров.

— Но ведь комиссию ты прошел?

— Прошел. Но, может, ошиблись?

— Вот мы сегодня и проверим.

— И зрение у меня плохое.

— У многих сейчас плохое.

Наконец, пришел третий кандидат на поездку в госпиталь — курсант третьей роты Желтков. Желтков оказался полноватым, довольно высоким брюнетом. Со спины он казался уже полностью сформировавшимся молодым мужчиной, но какое-то неуловимо-детское выражение его лица основательно портило это впечатление. У Желткова болели почки, и его должны были везти на операцию, чтобы вырезать камни. Тищенко знал, что у людей, болеющих почечными болезнями, иногда бывает не все в порядке с мочеотделительной системой, и ему вдруг начало казаться, что от Желткова пахнет мочой. Именно казаться, потому что Игорь не чувствовал никакого запаха и понимал, что это ему только кажется.

— Сейчас сделаем так — я позвоню и узнаю, дадут ли нам сегодня машину, а вы пока посидите здесь, — пояснил Вакулич и скрылся за дверями санчасти.

— А что будет, если не дадут машины? Не поедем, да? — спросил Игорь.

— Почему не поедем — просто тогда своим ходом вместе с Вакуличем на городском транспорте будем добираться, — охотно пояснил более опытный в таких делах Желтков.

Вышедший Вакулич объявил, что надо подождать до десяти. Из дверей время от времени выходили больные, дымили своими сигаретами и лениво разглядывали курсантов. По тому, что никто никого из кандидатов в госпиталь не узнавал, Игорь понял, что больные из бригады. Из санчасти вышел хрупкий парнишка в синем госпитальном костюме и несмело подошел к группе куривших:

— Чего тебе? — спросил у подошедшего один из куривших.

— Можно закурить?

— Почему нельзя — можно. Слетай в палату — там на твоей тумбочке твои сигареты лежат. Принеси их, вот мы и закурим.

— Ты ведь

знаешь, что они вчера кончились.

— А, ну да — я совсем забыл. Тогда делай так — метнись и найди мне сигарету! Быстро!

— Но…

— Бегом!

Парнишка подбежал к Игорю и попросил сигарету. Тищенко было жаль этого паренька, но Игорь не курил и сигареты при всем желании дать не мог. Не было сигареты и у Столярова с Желтковым. Бесцельно побегав вдоль крыльца санчасти, паренек понуро вернулся к посылавшему его больному:

— Я искал, но нигде нет.

— Плохо искал. Ну да ладно — я сегодня добрый. А теперь скройся с моих глаз! — с этими словами курильщик ударил парнишку ладонью по затылку и прогнал в санчасть.

— В санчасти та же казарма. Не хотел бы я здесь лежать — и так хреново, да еще знакомых почти нет, — сказал Игорь Столярову после окончания этой сцены.

— «Деды» и «черпаки» из бригады шугают здесь «духов» — и наших, и своих без разбора, — пояснил Столяров.

— А в госпитале тоже так? — обеспокоено спросил Игорь.

Ему ничуть не хотелось дополнять свое лечение подобной «психотерапией».

— Нет, в госпитале такого нет. Там и офицеры лежат, а при офицерах особенно не погоняешь. Да и медперсонал не в пример здешним фельдшерам-коновалам, за порядком следит, — успокоил Игоря Столяров.

В десять машины так и не дали, и Вакулич повел курсантов «своим ходом». На КПП задержались, и Вакулич что-то долго объяснял недовольно ворчавшему дежурному. Наконец у Вакулича лопнуло терпение, он что-то зло крикнул, хлопнул дверью и вывел всех на улицу. Приятно было вновь оказаться за забором. Причем на этот раз не ротой, а небольшой группкой — создавалась иллюзия прогулки. На «пятерке» доехали до какой-то небольшой площадки, и вышли возле газетного киоска. Игорю казалось, что он не видел киосков уже целую вечность (когда ездили в баню, возле киосков не останавливались) и теперь, пользуясь моментом, разглядывая внутреннее содержимое стеклянного мини-магазина. А возможность эта возникла потому, что Вакулич встал в очередь за газетами. «И чего это он сам встал — мог бы и кого-нибудь из нас поставить. Или думает, что мы бестолковые и не сможем нужные газеты купить?» — не мог понять Игорь. Вакулич, конечно же, мог поставить в очередь кого-нибудь из курсантов, но, как и каждый человек, он рассматривал газеты, лежащие в киоске, стоя в очереди и не зная заранее, какие выбрать. Постоянно же уточнять задание курсанту было неудобно, и гораздо проще можно было купить самому.

После киоска добирались несколько остановок трамваем, и на очередной пересадке Вакулич разрешил купить мороженное. Мороженное Игорь дома не очень любил, но сейчас оно показалось ему удивительно вкусным лакомством. «Неплохо, однако, своим ходом добираться. Там можно и целый час проездить», — подумал Игорь, доедая порцию пломбира.

Дальше ехали на автобусе, и Игорь впервые увидел наяву хорошо ему знакомые по телепередачам проспект Якуба Колоса и памятник-шпиль освободителям города, погибшим в годы Великой Отечественной войны. За окном проплыло здание ЦУМа и какая-то неширокая река. «Наверное, Свислочь», — догадался Игорь, но на всякий случай спросил об этом у Вакулича. Старший лейтенант подтвердил предположения курсанта. Сделали последнюю пересадку, и трамвай привез Вакулича и курсантов на улицу Варвашени.

— Приехали — выходим! — скомандовал Вакулич.

Остановки, как таковой, не было — трамвай просто остановился перед жестяным указателем, висевшим над рельсами. Слева высились современные железобетонные корпуса «Горизонта».

Здание госпиталя располагалось по правую сторону дороги и имело не слишком респектабельный вид: всего два этажа, один из которых наполовину врос в землю. Дом, видимо, был еще довоенный, и местами зияла осыпавшаяся штукатурка.

— Ну и госпиталь — у нас в Городке районная больница больше, — разочарованно хмыкнул Игорь.