Учебка. Армейский роман

Геращенко Андрей Евгеньевич

Тищенко уже вполне освоился с Вакуличем и поэтому мог позволить себе вольность делать замечания. Младшие офицеры, особенно не своей роты, никогда не проявляли педантичной тупости в соблюдении правил обращения. А вот идя с Гришневичем, Тищенко вначале еще бы подумал, стоит ли высказывать свое мнение.

— Ну что, Тищенко, не нравится тебе госпиталь? Так, может, в часть вернемся? — улыбнувшись, спросил Вакулич.

— Маленький какой-то, — ответил Игорь на первую часть вопроса и сделал вид, что не слышал второй.

—

Это только поликлиника, а сам госпиталь большой, но он во дворе, — пояснил Вакулич.

Вошли в какую-то полуподвальную дверь и оказались в не слишком просторной и не слишком светлой комнате.

— Это регистратура. Сейчас здесь постойте, а я схожу и узнаю в е, что нам надо, — сказал Вакулич и подошел к одному из окошек.

— Ты и в самом деле подумал, что госпиталь такой маленький? — насмешливо спросил у Игоря Желтков.

— Подумал. Ну и что из этого? Я ведь здесь в первый раз и ничего не мог знать заранее! — зло ответил Тищенко.

Желтков хмыкнул что-то неопределенное и отвернулся в сторону. Чтобы загладить неловкость от наступившей тишины, Столяров неспешно пояснил:

— Госпиталь довольной больной. Там два больших корпуса — новый и старый, и еще несколько домов. Здесь только врачи, а лежат в других корпусах.

Пришел Вакулич.

— Значит так — слушайте меня внимательно. Ты, Столяров, идешь сейчас к терапевту. Сам знаешь, куда. Ты, Желтков — к урологу. Если он даст тебе направление ложиться, обязательно дождешься меня. Ты, Тищенко, пойдешь со мной. Кто раньше освободится — ждет всех здесь в регистратуре, — объявил старший лейтенант и роздал всем медицинские книжки — аналоги гражданских медицинских карт.

Желтков и Столяров куда-то исчезли, а Вакулич повел Тищенко по какому-то длинному и узкому коридору. Остановились у дверей кабинета N12 с надписью «отоларинголог».

— Это означает — «ухогорлонос», — сказал Вакулич.

— Я знаю, — поспешно ответил Игорь.

Ему стало неприятно, что старший лейтенант мог заподозрить его в незнании элементарных вещей.

— Раз знаешь — значит хорошо. Вот тебе все бумаги — займи очередь и покажи все это врачу. Ну и расскажешь, что у тебя и как. Если пошлет к терапевту — сходишь и туда. Мы будем ждать тебя в регистратуре.

Старший лейтенант ушел, и Игорь осмотрелся по сторонам. Возле кабинета сидел какой-то капитан, а сразу за ним женщина лет тридцати трех.

— Извините, а кто последний? — несмело спросил Игорь.

Игорь сел напротив и стал дожидаться своей очереди. Минуты через две пришел краснорожий прапорщик, немного потоптался на месте, а затем громко и решительно спросил:

— Кто тут замыкающий?

— Я, — негромко ответил Тищенко, поборов желание встать.

— Громче надо отвечать, боец! Значит, я за тобой буду. Я пока отойду, а ты скажешь обо мне, если кто придет.

После ухода прапорщика сразу стало как-то тихо. Его веселая рожа, по мнению Игоря, никак не

вписывалась в атмосферу поликлиники, потому что больной человек вряд ли стал бы так бурно выражать свои эмоции. Открывшаяся дверь выпустила из недр кабинета майора ВВС и поглотила общевойскового капитана. Капитан пробыл у врача недолго, и вскоре Игорь оказался возле самых дверей. Чем ближе подходила очередь, тем больше волновался курсант: «Совсем скоро идти. А что, если там сидит тип вроде Румкина? Как пошлет меня на три буквы… Что я тогда во взводе скажу? Да и вообще что буду делать? Хоть бы был кто помоложе. Старые служаки часто слишком деревянными солдафонами бывают». Но вот вышла женщина, и Игорю больше ничего не оставалось, как постучать, открыть дверь и войти в кабинет.

Напротив входа стоял стол, за которым сидел старый врач в белом халате, поверх военной формы. Сбоку сидела медсестра. Из-за халата Игорь не мог разглядеть звания врача и решил это опустить:

— Здравствуйте. Разрешите войти?

Врач поднял глаза и внимательно посмотрел на Игоря. На вид ему было лет под шестьдесят, и Тищенко удивился, что в таком возрасте еще служат в армии. «И чего он на меня пялится. Так и есть — какой-то старый хрыч! Может еще похуже Румкина окажется», — недовольно подумал Игорь.

— И ты будь здоров. Да не стой ты навытяжку, эким тебя-то солдафоном сделали! Проходи, садись и рассказывай все по порядку, — четким, но слегка скрипучим голосом сказал врач.

Сказал он это вовремя, потому что Игорь едва не выпалил: «Разрешите присутствовать?». «Хорошо, что я так не сказал, а то он подумал бы, что я двинутый на армии», — подумал Тищенко.

Игорь вкратце рассказал о том, что его беспокоит.

Врач слушал внимательно и вполне доброжелательно, и Тищенко постепенно осмелел, отбросив в сторону свои опасения:

— Тут у меня бумаги есть, — закончил Игорь и передал все врачу.

Тот внимательно прочитал все, что ему дал Игорь и спросил:

— А ты ангинами болел?

— Болел.

— Часто?

— По разу в год обычно. Иногда и чаще.

— Гланды не удаляли?

— Нет.

— Еще что-нибудь беспокоит?

— Сердце в последнее время начало болеть.

— Это у тебя от гланд. Их надо удалить.

Гланды Тищенко удалять не хотел, поэтому, услышав слова врача, недовольно поморщился.

— Что — боишься удалять? Ты ведь солдат!

— Не то, чтобы боюсь… Некоторые врачи говорят, что это потом на организме может сказаться.

— Все равно надо удалять. Пока не удалишь, сердце все равно болеть будет. Но можно обойтись и без операции, раз уж ты так этой ерунды боишься. В следующий раз придешь сюда и принесешь мне бутылку спирта и грамм двести прополиса — пчелиного кала. Тогда я тебе и скажу, что надо делать. Ясно?

— Так точно.

— Будем считать, что мы решили с этим вопросом. А сейчас иди к терапевту.