Углерод
Шрифт:
– Ты на что намекаешь?
– не поняла Лиза, но техник лишь улыбнулся.
Как повелось, это не предвещало ничего хорошего. Техник улыбался довольно часто и каждая улыбка из целого спектра, имела какое-то своё значение. Сам он этого не знал и не замечал, но Лиза, частично изучившая этот спектр, могла догадываться о том, что это может за собой повлечь.
– Нет... Пожалуйста, только не начинай!
– Да, радость моя... Повторяй за мной. Чётко, не спеша и с выражением. Давай... Люблю тебя, Петра творение. Люблю твой строгий, стройный вид...
– У тебя всё-таки поехала крыша.
– сокрушённо заметила она.
Техник
Чудным апрельским утром, по крохотной угловой квартирке на четвёртом этаже разносился запах больше подходящий стоматологическому кабинету нежели жилому помещению. Без устали работала ножовка, в воздухе висела белая пыль. Леонид был занят чрезвычайно важным делом и уже час пытался распилить клык Увальня на крупные элементы. Этот процесс не сулил материальной выгоды, не мог способствовать побегу на Землю, но довольно сентиментальный и не совсем плохой человек самозабвенно продолжал пилить. Торопиться было некуда, будущий союз элегантного и совершенно ребяческого не терпел спешки.
В дверь постучали, но так тихо, что Леонид не услышал. Постучали вновь, но уже увереннее. Он отвлёкся от клыка и хотел сказать Лизе, чтобы открыла, но вспомнив, что пилит клык как раз потому что Маркова на работе, пошёл открывать сам.
Леонид открыл дверь и увидел молодую, лет тридцати, скромно одетую женщину. Она прижимала к груди небольшую книгу и буквально сияла добродушием. Непоколебимая уверенность в собственных силах и правоте, читались во взгляде.
– Здравствуйте!
– зычно приветствовала она полуголого Леонида.
– Добрый...
– ответил техник, оглядев её с ног до головы.
– Да-да, добрый день. Что угодно?
– Меня зовут Роза, - представилась она, - и на меня возложена миссия: "Помочь людям лучше понимать нашу с вами библию"!
– Нашу? Даже так? Простите, но боюсь...
– Леонид не договорил, но принял задумчивый и крайне скорбный вид.
Вместо того, чтобы просто захлопнуть дверь, техник стоял в дверном проёме и молча пялился на неё. Внезапно, ему совершенно опостылела материковая часть суши
– Чего вы боитесь?
– спросила Роза, изменившись в лице.
– Вам плохо? Может быть, я могу вам помочь?
– О, Роза! Какой тусклой была бы наша жизнь без женщин с такими именами.
– всё-таки ответил Леонид и расплылся в улыбке.
– Только вы и сможете мне помочь, но увы, не сейчас. Скажите мне, Роза...что-то мне подсказывает, что у вас довольно плотный график? Однако, не могли бы вы, уделить мне полчаса или час, например, завтра днём?
– Конечно уделю! Столько сколько нужно! Но чем именно я могу вам помочь, если не секрет?
– Как это "чем"? Спасти мою душу конечно же!
Он есть в каждом постсоветском городе. Молод, суров, целеустремлён. Казалось бы, везде где есть наш человек, непременно будет и он. Неважно где, будь то страна из социалистического лагеря или новый мир, где даже не знали о идеях, продвигаемых им. В этом нет ничего удивительного. Он был ещё тогда, есть сейчас, обязательно станет свидетелем светлого или не очень будущего. Гранит, бетон и бронза послужат гарантом того, что он переживёт каждого из нас. Он - В.И. Ленин.
Памятник вождю мирового пролетариата, как и годы до этого, стоял на постаменте и сверлил взглядом стену дома напротив. Днём и ночью он зрил сквозь стену и занавески, предательски показывая рукой на одно и тоже, расположенное на втором этаже окно. Если бы за окном скрывался обыкновенный кабинет... Но нет. За окном не брали взятки, не играли в азартные игры, не делили награбленное. За окном пытались жить люди, но обескураженные чрезмерным вниманием вечно живого Старика (прим. Партийная кличка), очень скоро покидали жилище. Смущению предыдущих владельцев этой жилплощади не было предела. Люди стыдились днём и в особенности ночью. "Всё лучшее-детям!", гласил лозунг, но именно в этой квартире детей не было и уж тем более, дети в ней не зачинались. Никогда.
Роза Шейнер поселилась в этой квартире несколько лет назад, сбежав из отчего дома и нисколько не переживала из-за памятника. В этом не было нужды. Проживая вместе с такими же последователями Церкви искупления, только она во всём доме, упрямо следовала догматам церкви. Стяжательство, гордыня, прелюбодеяния - всё это было ей несвойственно и даже чуждо.
Здание по улице Ленина в котором она проживала, целиком и полностью принадлежало в церкви, давая приют и тепло всем, кто осмелится или хотя бы сделает вид, что пытается полностью посвятить себя служению. Она посвятила.
День за днём, Роза ходила по городу, периодически меняя очерёдность промежуточных и конечных точек, пытаясь донести до людей, то во что верила сама и считала крайне важным. Начиная с самого утра, она отправлялась в частный сектор, где неизменно терпела поражение в борьбе с людским нежеланием слушать, но не унывала. После обеда наступала очередь многоквартирных домов. Всё те же подъезды и те же двери. Какие-то двери, не смотря на все признаки проживания людей, всегда оставались закрытыми, но игнорировать их было просто нельзя. Она стучалась и, если открывали, приходила в восторг...