Угличское дело. Кинороман
Шрифт:
– И что ты будешь делать.
– возмутился палач.
– З копейки отдал за веревку...Куролесы. Изгрызут державу. А ты не квохчи.
– двинул палач тяжелым сапогом в голые ребра. Э-хе-хе. Как для себя берег. А придется тебе ...
Палач вытащил из сундука толстую белую веревку и медленно подвесил мужика снова на дыбу.
– Погоди.
– Василий Шуйский поднялся.
– Ты погоди, княже.
– палач свистнул.-Тимофейка, стулу тащи.
Молодой помощник приволок резной стул с парчовой подушкой. Палач поклонился.
–
– Вот же.
– сказал Шуйский.
– Как у брата Петра.
– Все под Богом ходим.
– Это да. Кат святому брат. Говорить он может.
– Я тонко работаю.
– Похвалить тебя да как-то непонятно. Ремесло твое смутное
– Ремесло как ремесло. Допытывать будешь?
– Спросить кое-что хочу.
– Спрашивай.
– кат резко рванул веревку и мужик упал на колени перед Шуйским.
– Откуда про подмену царевича слышал?
– Я на торжище...На торжище приехал. Солому привез. У нас в Куняево солома.
Шуйский посмотрел на палача. Тот резко рванул веревку. С больным криком мужик пополз вверх. Шуйский сделал знак и палач снова отпустил веревку..
– Слушай, солома. Отвечай, про что спрашиваю.
– Кузьма Ряшка. Холоп Афанасия Нагого сказывал. Видел царевича после смерти его в тереме Афанасия. С евоной дочкой в микитки играл.
ХХХ
Вечером сидел Акундин под образами, слушал как гоняет по двору Макеевна Торопку, пытаясь покарать за оплеванный кафтан и чистил зубы тряпочкой и мелом. Совсем как князь Шуйский. Говорил восторженно Русину Ракову.
– Вот буря!! Жила бы на Москве, точно бы лубками непотребными из-под полы торговала.
– Ты князю все обсказал?
– Как записал так и обсказал.
– Тогда хорошо.
– староста поднялся.
– Пойду. Завтра делов ...
Во дворе Русин попытался утихомирить Макеевну, плюнул и вышел за ворота. Было темно, но это Русина не пугало, если знал он все до самого краешка в этом городе. Пошел по деревянной мостовой, обходил гнилые доски и лужи. Однако, всадника позади не услышал. Пех обернул копыта лошади мешковиной. Поравнялся с Раковым. Все закончилось в три мгновения. Раз. В руке Пеха появился тонкий как игла стилет. Два.
– Здорово, староста!
– улыбнулся Пех. Три. Воткнул стилет старосте в ухо. Лезвие вышло с другой стороны. Пех выдернул стилет и пришпорил лошадь. Прежде чем упасть навсегда, староста сделал несколько неуверенных шагов...
Конец 9 части.
Часть 10.
Никак не отпускала Андрюху Молчанова чудесная иноземная машина, делающая волшебный напиток. Обдумывал помяс, как сам такую машину построит, да только лучше. Вычерчивал на песке детали.
– Брага? Да хоть вот. Пашеничка. А змея чугунного надо запустить.
И начал Андрюха на песке выдумывать змеевик для своего перегонного куба. И так замечтался, что совсем не заметил, как его окружили три дюжих хлопца.
–
– Чего ты, не пужайся. Не дело это пуганым помирать.
– Эй! Погоди!
– на всех парах спешил Рыбка . Был он весел.
– Кончать его будете, хлопцы? Хто последний?
– Ты кто?
– Так это возчик тутошний. Перевожу с того света на этот. Поедешь?
С татями казак расправился быстро. В одной руке рогатка, в другой пистоль, к дулу которого был прикреплен топорик. Первому рогатку воткнул в шею, второго подрубил под левый сосок. Третьего задавил его же плеткой. Все закончилось так быстро,, что Андрюха не совсем и понял, что произошло. Он спросил.
– Так я пойду.
– Так иди.
– согласился Рыбка.
– Только со мной.
ХХХ
Перед Шуйским поставили всех мальчиков. Всех что смогли найти в хозяйстве Афанасия Нагого. Князь присматривался, сравнивал с тем худым, крючконосым лицом, которое увидел в церкви. Не сходилось. Последним Шуйский осмотрел толстого, обсыпанного конопушками, рыжуна и остановился перед Афанасием.
– Нашел?
– усмехнулся Нагой.
– Служба.
– вздохнул Шуйский.
– Пех. Давай этого.
Приставы подвели избитого в кровь, раздетого человека. За ним шел палач в кожаном переднике. Шуйский поморщился.
– Говорил же. Умойте и новую рубаху оденьте. Смотреть страшно.
– Обижаешь, княже.
– проворчал кат.
– Если бы я тебе терем сладил, разве ты бы его прятал? Я свое ремесло во как знаю.
– Вот ты.
– развеселился князь.
– Твое ремесло особое.
– Не хуже чем горшки лепить.
– не уступал кат.
– Потому что нужное.
– Давай сюда.
– позвал Шуйский. Приставы толкнули вперед избитого человека.
– Узнаешь, Кудря?
– спросил князь.
– Про кого на торжище говорил.
– Нет его здесь - с трудом проговорил Кудря.- Выдумал я все.
– Погляди, если выдумал, до смерти забьем.
Кудря замотал окровавленной лохматой головой.
– Выдумал все. Скучно было.
– Играешь, холоп?
– понял для себя Шуйский
– Живу...Пока живется.
– очень гордо и смело выглядел теперь Кудря. Поблагородней природного Рюриковича.
– За кого ты нас принимаешь, князь.
– возмутился Афанасий. Они стояли у возка Шуйского. Терентия увел кат, чтобы закончить свое дело.
– По-твоему, мы ребятенка какого-то убили, а племяша спрятали до поры? Кто ж нам поверит, когда время придет?
– Кудрю видел?
– туманно ответил князь.
– То-то и оно.
ХХХ
И до Макеевны дошло дело. Ждала в толпе перед Судейским шатром своей очереди. Рассказывала толпе.
– Чего тягают? Свояк наш Климентий Мятный Нос седни утром из Нижнего вернулся. Передохнуть не успел, а уже пристав у окошка. А что Климентий здесь может знать, коли он все время в Нижнем проваландался.