Уха в Пицунде
Шрифт:
«Уплачено. ВЛКСМ»
Секретарь-референт организационного отдела ЦК комсомола Жанна шла по коридору — и у парней, мимо которых она проходила, хрустели шейные позвонки. Сотрудники, у которых не было и никогда не будет секретарши, следили за ней из-за приоткрытых дверей. Вахтеры-отставники, и те задирали голову, стараясь поймать в пролетах верхних этажей тот самый промельк девичьей ноги, от которого сладко замирает сердце. Сам первый секретарь, столкнувшись с Жанной, останавливался и качал головой: везет некоторым!
Жанна
Заведующий орготделом Борис Козловский отодвинул от себя стопку бумаг и нажал кнопку звонка. Жанна появилась в дверях, держа наготове блокнот и ручку.
— Заходи, — махнул рукой Козловский.
Жанна плотно закрыла дверь, прошла и села в кресло.
Высокая, с тонкой талией, тяжелой грудью и выразительными бедрами Жанна издалека бросалась в глаза. Даже чадра не спрятала бы ее телесное богатство, Борис в этом был уверен. Да и нет на Востоке женщин, похожих на Жанну. Такие бока можно нагулять только на домашнем сале…
— Ну что, Жанна? — спросил Козловский.
— Ничего, — повела она плечом. — В кино сегодня идем с мужем.
— Это правильно, — хохотнул Борис. — Любишь мужа-то?
— За что вас, дураков, любить? — прищурилась Жанна. — Только и можете храпеть ночью.
Козловский встал, обошел большой стол, остановился за спиной Жанны, медленно наклонился и поцеловал ее в шею.
— А мы ночью спать не будем, — шепнул он в ухо. — Рюмочку «Арарата» не хочешь?
— А конфеты какие? — выгнула спину Жанна.
— «Грильяж», твои любимые. Очередь в буфете отстоял…
Он куснул ее за мочку уха, просунул руки под мышки и приподнял упругие груди.
— Застукают, — отвела его руки Жанна.
Борис вздрогнул и оглянулся на дверь.
— Сколько осталось до конца работы? — голос у него сел.
— Пять минут.
— Пройдись по кабинетам, посмотри, кто задерживается. А я подготовлюсь.
— Я долго не могу, — Жанна встала и обтянула юбку на бедрах. — Правда, муж ждет.
— А мы долго не будем. Первый не приехал?
— Под окном только твоя машина.
— Скажи Толе, что освобожусь через полтора часа. Пускай едет по своим делам…
— Меня домой подбросишь?
— Конечно.
Борис достал рюмки, вазу с конфетами. Вытянул руку, посмотрел на пальцы, которые мелко дрожали. Волнуешься, товарищ начальник. Давно спишь с Жанной, а волнуешься, будто в первый раз. Правду она сказала — надо заканчивать. Как ни хороша девка, но всему приходит конец. И точку должен ставить ты сам. Иначе за тебя поставят. И совсем с другим результатом. Собственно, они с Жанной расквитались…
Жанна заканчивала филфак университета, и ехать в деревню по распределению ей не хотелось. Как и выходить замуж за первого встречного. Девушка она была сообразительная, знала, куда идти и к кому. Тогда-то и приметил черноглазую красавицу новоиспеченный заведующий организационным отделом ЦК комсомола.
— Можете подавать документы на конкурс, — посмотрел он в глаза Жанне.
— А я не боюсь конкурсов, — улыбнулась она.
— Берем
— Я выдержу.
Жанна знала, что ей надо, сколько и по какой цене. И не отдалась ему, пока не взяла в руки приказ о зачислении на работу.
Обычно Борис удовлетворялся несколькими встречами с девушками, которым он оказывал незначительные услуги. Как правило, это были подружки сослуживцев. Но Жанна взяла все и сразу.
«Какая любовь?!» — поднимала она густые брови.
Медленно раздевалась, укладывалась в постель и закрывала глаза. Он вглядывался в ее правильный профиль, находя в нем что-то египетское, дохристианское. Откуда она такая взялась?..
Жанна открывала черный глаз без дна и улыбалась.
К сексу она была почти равнодушна. Почти. А Борис шалел, чувствуя в отчужденном взгляде, в презрительной усмешке, в расслабленном теле глубины, ему недоступные. Да, в постели он чувствовал свое несоответствие красоте, которая вроде бы ему принадлежала. Борис бросался на Жанну — и замирал от холода в ее глазах.
— Что?! — сжималась в кулак рука.
— Ничего, — опускала она веки.
— Тебе что-то не нравится?
— Не волнуйся, — проводила она рукой по его спине, — ты не виноват.
— Как это «не виноват»?! — вскидывался он.
— Дурачки вы, мужики. Я тебе плачу, как договаривались.
— Слушай, давай без этого, — нервно закуривал он сигарету.
— Давай, — легко соглашалась Жанна.
Он начинал ласкать ее, Жанна морщилась:
— Не надо.
Что ж, возможно, сегодня у них прощальный ужин. На следующей же неделе предложит ей хорошую должность в комитете комсомола на автозаводе. Она не дура, не откажется. Завязывать — так с концами.
Борис осмотрел стол. Все честь по чести: коньяк, конфеты, разрезанный апельсин, как раскрывшийся цветок.
— Гульнем напоследок!
Жанна закрыла дверь на ключ, вскочила с ногами на диван — и тот затрещал, бедный. Крепкая девушка. А колени, колени какие… Борис, целуя их, краем глаза следил, как Жанна одну за другой клала в рот дольки апельсина, жмурясь от удовольствия. Ну и пусть… Он торопливо стягивал трусики, и Жанна послушно приподнималась, поворачивалась. Кожа на ее ногах была почти без волос…
Они выпили всю бутылку, Борис полез в сейф за второй.
— Хватит, — сонно пробормотала Жанна, — домой пора…
— Еще по рюмке, — отмахнулся Борис.
Жанна лежала голая, и у Бориса дрожали руки, проливался на стол коньяк.
— Ну, давай на прощанье… — полез он к ней. — А губы у тебя всегда были горькие.
— Не целовал бы, — хмыкнула Жанна, выпила коньяк и перевернулась на живот.
Борис поставил на стол пустую рюмку и в который уже раз наткнулся на штампик «Уплачено. ВЛКСМ». Рядом лежала раскрытая коробка с подушечкой. Жанна, дурачась, вдруг принялась подливать в подушечку чернила. Разгоряченный Борис тащил Жанну к себе, она пьяно сопротивлялась: нет, сначала служебные обязанности… Он злился, она смеялась.