Уход в затемнение
Шрифт:
Лизергинов кивнул, и в этот же день они поехали по магазинам.
Костюмы видели разные, и почти все хорошие. Темные и светлые, даже цветные, с большими лацканами и без таковых, однотонные, в мелкую клетку, "сюртучные", как называл их Лизергинов после примерки, и "в обтяжечку както". В конце концов, выбрав и пиджак, и брюки, и галстук, и даже золотую застежку к нему, они, уставшие, вернулись к Наде.
Лизергинов попросил таксиста дождаться его, проводил Надю до подъезда, поцеловал ее холодеющими губами и попрощался.
–
Он кивнул, сказал "конечноконечно", еще раз поцеловал девушку и вернулся в машину. Таксист тут же включил дальний свет и поехал.
Утром, в половине одиннадцатого, Надя ждала Николая Ивановича во дворе, ругала, называла трусом, комкала пальцами тщательно выглаженное платье. В конце концов, она вернулась в квартиру, услышала дребезжание телефона, сняла трубку и узнала, что в восемь часов пятьдесят две минуты поутру Лизергинов умер от острой сердечной недостаточности.
Хоронили его в новом костюме с галстуком и золотой застежкой. Костюм, и правда, немного "сюртучил".
Надя держала в руках большой носовой платок на случай, если слезы вдруг побегут по ее щекам. Но слез не было. Она стояла бледная, без недели двадцатилетняя, и понимала, что впереди ее ждет новая, но пока что туманная, полная внезапных всхлипов жизнь.
Николай Иванович был бел, словно простыня.
Он лежал в гробу, замеренным точьвточь для его тела, и, казалось, был до безмолвия доволен гробом, вещью нужного размера, сделанной именно для него.
После долгого прощания гроб накрыли крышкой. Работники ритуальных служб неспешно и деловито заколотили гвозди, спустили тело Лизергинова на дно ямы и забросали землей.
Спустя неделю Наде исполнилось двадцать. Гостей она не принимала. Молодой человек постучал в квартиру матери, куда девушка естественным образом вернулась после смерти жениха, и сообщил, что на нее составлено определенное наследство от недавно умершего Лизергинова.
Николай Иванович подсчитал все накопления, разделил их на количество прожитых им лет, затем распределил помесячно. В итоге, он завещал Надежде все свое не очень большое, но и совсем не маленькое состояние. Однако выплачивать его просил лишь раз в месяц и при условии, что Надя в это время будет трудиться в образовательном учреждении. Желательно, в библиотеке.
Лизергинов надеялся, что присутствие Нади в интеллектуальной среде даст ей неограниченные возможности, она многому научится и потом разовьет свой талант в стихосложении. Как оказалось, песню "Мое сердце" Николай Иванович совсем не знал. Он честно считал, что ее сочинила Надя.
Девушка, не имея особого знания, устроилась в библиотеку. Директорша поначалу наотрез отказывалась ее брать, справедливо считая некомпетентной, однако настойчивость Нади и нехватка кадров вызвали бурю сомнений, а когда девушка сообщила, что готова работать бесплатно, все решилось.
Поначалу пришлось
Вот так, помаленьку, девушка медленным, но верным трудом обзавелась необходимыми для работы знаниями.
Затем одна из коллег, сорокапятилетняя отзывчивая и добродушная женщина по имени Инесса, внезапно забеременела шестым ребенком и ушла в декрет. Надю освободили от работы в архивах и посадили за стол библиотекаря, изза которого она принялась общаться с посетителями.
Николая заприметила сразу. В любую погоду он ходил в кожаной фуражке, всегда носил усы и, видимо, презирал шарфы.
Однажды в лютый мороз, когда никто бы и подумать не мог, чтоб пойти в библиотеку, явился Николай. Усы, как и ресницы, были покрыты инеем, словно ветви деревьев в первое зимнее утро. Надя подставила к столу обогреватель и то и дело двигала его все ближе и ближе к себе. От вида оголенной шеи Николая ее словно током дернуло.
– Что же вы без шарфато ходите?
– возмутилась она.
Николая при этих словах также сильно перетряхнуло, видимо от какогото внутреннего омерзения, связанного со всяким, так сказать, "необязательным гардеробом", и он, не дав ответа, спросил:
– Скажите, не располагает ли библиотека романом "451 градус по Фаренгейту" Рэя Брэдбери?
Девушка сверилась с картотекой и сообщила, что нет, не располагает.
– Очень жаль, - произнес Николай и, как был, с голой шеей, вышел в мороз.
Надя поежилась.
Из этой истории получалось, будто Надежда при всей своей женственности, чуткости и нежности, все же стремилась за материальными благами. А это, по мнению Николая, все прекрасные черты характера девушки сводило к минусу. Тогда он смял и выбросил этот сценарий.
Автобус остановился, открылись двери. Николай огляделся. Он ехал в автобусе один, и даже кондуктора было не видно.
Держа в кулаке согретую мелочь, Николай думал, что с ней делать. Автобус стоял, распахнув двери, и, похоже, не собирался двигаться дальше, пока мужчина не оплатит проезд.
Холодная влага осени наполняла автобус. Под пальто забегали мурашки, вскакивая одна на другую. Мужчина оглядел салон и заприметил возле кабины водителя небольшую шкатулку. Из нее, будто дразнящий язык, свисало нечто похожее на пассажирский билет.