Уик-энд с Остерманом (др. перевод)
Шрифт:
С самого начала Элис думала, что желание ее мужа постоянно быть рядом — всего лишь результат жалости. Потому что судьба ее и впрямь достойна сочувствия, она сама прекрасно понимала это. Большая часть ее жизни до встречи с Джоном Таннером прошла в скитаниях и поисках убежища.
Ее отец, с его готовностью бороться со всеми язвами мира, не был способен долго оставаться на одном месте. Этакий современный Джон Браун.
Газеты постоянно называли его психом. Лунатиком.
И, наконец, лос-анджелесская полиция
Она помнила сообщение об этом.
«Лос-Анджелес, 10 февраля 1945 г. Джейсон Макколл, который, по утверждению властей, находился на содержании коммунистов, был застрелен сегодня на пороге своей квартиры, откуда он выбежал, размахивая предметом, смахивающим на оружие. Лос-Анджелесская полиция и агенты ФБР обнаружили местопребывание Макколла после интенсивных поисков…»
Полиция Лос-Анджелеса и агенты ФБР скорее всего даже не потрудились рассмотреть, что оружие в руках Макколла было всего лишь гнутым куском железа, который он называл своим лемехом.
К счастью, судьба сжалилась над Элис — во время убийства отца она гостила у своей тетки в Пасадене. Она встретилась со студентом факультета журналистики Джоном Таннером на публичном расследовании смерти ее отца. Власти Лос-Анджелеса изъявили желание, чтобы слушание носило открытый характер. Они не собирались делать из жертвы мученика.
Молодой журналист — он только что вернулся с войны — понял ситуацию и назвал вещи своими именами. И хотя в судьбе Макколла этот очерк ничего не изменил, он дал возможность сблизиться с печальной и перепуганной девушкой, которая позже стала его женой.
Элис перестала вспоминать прошлое и перевернулась на живот. Все это осталось позади. И теперь она там, где хотела быть.
Несколькими минутами позже в холле раздались мужские голоса. Она села в постели, когда открылась дверь и вошел Джон. Улыбнувшись, он наклонился к ней, легко поцеловал в лоб, но несмотря на всю раскованность, какое-то напряжение в нем чувствовалось.
— Кто там внизу? — спросила она.
— Ребята с TV. Они протянули новую проводку, но наружная антенна испорчена. Хотят установить причину неисправности.
— Это значит, что пора вставать?
— Ничего не попишешь. На фоне двух здоровых мужиков в комбинезонах мне с тобой в постели нечего делать.
— Ты и сам носишь комбинезон. Забыл? В молодые годы ты работал на газовой станции.
— И все же вставай.
Он в самом деле в напряжении, подумала она, хоть и держится бодро. Джон объявил, что хотя четверг, как правило, на службе у него трудный день, на этот раз он остается дома.
Объяснение было очень простым. После вчерашних событий, несмотря на постоянное присутствие полиции, он не может оставить семью. Во всяком случае, пока все не прояснится.
Он взял ее с собой в клуб, где они на пару играли в теннис со своими соседями Дороти
Элис поражало стремление ее мужа обязательно выиграть. Она испытала смущение, когда он обвинил Тома в том, что тот зажилил спорный мяч на линии, и обмерла, когда его сильная подача чуть не попала Дороти в лицо.
Они выиграли сет, и Скенланы предложили еще один. Затем прошли к бассейну, где Джон просто измучил официанта, делая заказ. Позже он заметил Макдермотта, заставил присоединиться к ним и выпить. Тот зашел в клуб, как выяснил Джон, предупредить одного из посетителей, что его машина слишком долго стоит у счетчика.
Кроме того, Джон Таннер постоянно выбегал из клуба к телефону. Он мог попросить принести аппарат на столик, но делать этого не стал. Джон пояснил, что передача Вудворда несколько накалила атмосферу и ее не следует обсуждать на людях.
Элис не поверила. У ее мужа много талантов и самый, может быть, примечательный — непревзойденное умение всегда сохранять спокойствие, даже в самой напряженной обстановке. И тем не менее сегодня он был чуть ли не в паническом состоянии.
Они вернулись на Орчард-драйв к восьми часам. Таннер приказал детям отправляться на боковую, Элис запротестовала.
— Я сама их уложу, — твердо сказала она.
Затащив мужа в гостиную, она взяла его за руку:
— Ты потерял способность логически рассуждать, мой дорогой. Я понимаю тебя. Мне тоже не по себе, но ты весь день рявкаешь какие-то указания. Делай одно! Делай второе! Это на тебя не похоже.
Таннер припомнил Фассета. Он должен оставаться спокойным и совершенно естественным. Даже с Элис.
— Прости. Вероятно, с опозданием дает о себе знать реакция на все это. Ты права. Извини меня.
— Сказано и забыто, — докончила она, вообще-то не очень принимая его поспешное извинение. — Все это было довольно страшно, но теперь позади. Все кончено.
О Господи, подумал Таннер. Он молил Бога, чтобы все обошлось так просто.
— Все кончено, а я вел себя, как ребенок, и хотел бы, чтобы жена сказала, что любит меня, перед тем, как мы выпьем с ней вдвоем и отправимся в постель, — он легко поцеловал ее в губы. — И это, мадам, лучшая идея из тех, что пришли мне за день.
— Тебе потребовалось много времени, чтобы прийти к ней, — сказала она, улыбаясь. — Но мне нужно еще несколько минут. Я обещала Джанет почитать ей сказку.
— Что ты собираешься читать?
— «Красавицу и Чудовище», — она осторожно высвободилась из его рук, коснувшись пальцами щеки Джона. — Дай мне минут десять-пятнадцать.
Таннер смотрел ей вслед, когда она через холл шла к лестнице. Ей так досталось в жизни, а теперь еще это. Теперь еще и «Омега».