Уик-энд с Остерманом (др. перевод)
Шрифт:
У Джона перехватило дыхание, а затем, что уже стало входить в привычку, он напряг мышцы брюшного пресса, чтобы справиться с нервами. Это похоже на Тремьяна — явиться с зафиксированными на бумаге данными по счетам в Цюрихе.
Маккалиф уловил реакцию Таннера:
— Слово «Цюрих» для вас что-то значит?
— Нет. С чего бы это?
— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
— Надеюсь, я не оскорблю вас, если осведомлюсь: вопрос задан мне в официальном порядке?
— Именно так.
— В
Маккалиф и не пытался скрыть, как он разгневан:
— Я не понимаю, что тут происходит, но вот что я вам скажу! Я опытный полицейский офицер, а ребята у меня — лучшие из всех, что только могут быть. И когда я брался за эту работу, то дал слово, что город у меня станет чистым. И слово свое я сдержу.
Таннер устал от него:
— Не сомневаюсь, капитан. Я уверен, что вы всегда отвечаете за свои слова, — он повернулся и отправился домой.
Настала очередь Маккалифа поразиться. Подозреваемый уходил как ни в чем не бывало, а глава полиции Сэддл-Уолли ничего не мог поделать.
Стоя на крыльце, Таннер проводил взглядом машину Маккалифа. Небо просветлело, но солнце еще не взошло. Из низких облаков вот-вот мог хлынуть дождь, но вряд ли надолго.
Соглашения больше не существовало. Контракт между Джоном Таннером и Лоренсом Фассетом расторгнут.
Ибо на поверку все заверения Фассета оказались фальшивыми. «Омега», как оказалось, — не только Тремьяны, Кардоне и Остерманы. Уик-энд завершен, но она по-прежнему дает о себе знать.
Он был согласен играть по правилам Фассета, вернее, должен, но лишь пока в число остальных игроков входили те, кого он знал.
Теперь с этим покончено.
Теперь появился кто-то еще — человек, который ранним утром может остановить машину на пустынной темной дороге и сеет за собой ужас.
Кто-то неизвестный. А кто — понять он не мог.
Таннер собрался в лес лишь около полудня. Остерманы решили не подниматься с постели до половины двенадцатого и, сославшись на это, он уговорил и Элис отдохнуть как следует. Все они измотались до предела. Только дети у телевизора в кабинете как ни в чем не бывало наслаждались утренними мультиками.
Он лениво двинулся вдоль бассейна, захватив шесть клюшек для гольфа. Тем самым он хотел дать понять, что собирается попрактиковаться в боковых ударах, но на самом деле внимательно наблюдал за окнами тыльной части дома: двумя в комнатах детей и в верхней ванной.
Оказавшись на опушке леса, он остановился и закурил.
Никого. Не шелохнулась ни одна веточка, стояла полная тишина. Таннер негромко заговорил:
—
При этих словах он взмахнул клюшкой:
— Повторяю! Я спешно должен поговорить с Фассетом! Объявитесь кто-нибудь!
По-прежнему молчание.
Повернувшись, Таннер сделал какой-то неопределенный жест и двинулся в лес. Углубившись в него, он пустил в ход локти, раздвигая ветки. Он шел к тому дереву, под которым Дженкинс прятал рацию.
Никого!
Он двинулся на север, нарочно стараясь как можно громче шуметь. Наконец вышел к дороге.
Никого не было! Его дом никто не охранял!
Никого!
Люди Фассета ушли!
Выскочив на опушку, он бросился к дороге, не спуская глаз с окон своего дома.
Люди Фассета ушли!
Миновав заднюю лужайку, он обогнул бассейн и вбежал в кухню. Очутившись здесь, он остановился у раковины, чтобы перевести дыхание, и пустил холодную воду. Плеснув себе в лицо, он выгнулся назад, напрягая мышцы спины.
Никого! Никто не охранял его дом! Никто не охранял его жену и детей!
Закрыв кран, он решил теперь уже не торопиться и даже считать про себя шаги. Выйдя из кухни, Таннер услышал в кабинете детский смех. Поднявшись наверх, он тихонько повернул ручку дверей спальни. Скинув халат, в смятой ночной рубашке Элис лежала в изголовье кровати. Она спала, и дыхание было глубоким и ровным.
Закрыв двери, он прислушался к звукам из комнаты для гостей: тихо.
Спустившись снова в кухню, он прикрыл за собой двери и двинулся в прихожую, чтобы убедиться — закрыт ли вход.
Вернувшись, он подошел к телефону и снял трубку. Но номер набирать не стал:
— Фассет! Если вы или кто-то из ваших людей на этой линии, я хочу, чтобы вы знали… И немедленно!
Он набрал номер мотеля:
— Номер двадцать два, пожалуйста.
— Простите, сэр. Номер двадцать два не занят.
— Не занят? Вы ошибаетесь! Я говорил с его обитателями в пять часов утра!
— Простите, сэр. Они съехали.
Таннер положил трубку, недоверчиво глядя на нее.
Нью-йоркский номер! Для аварийных случаев!
Он сорвал трубку с рычагов, стараясь унять дрожь в пальцах.
После короткого гудка раздался ровный механический голос: «Номер, который вы набрали, не работает. Пожалуйста, обратитесь в справочную за правильным номером. Вы слушаете запись. Номер, который вы набрали…»
Джон Таннер закрыл глаза. Невероятно! Он не может связаться с Фассетом! Его люди исчезли!
Он остался один!