Уинстон Черчилль. Власть воображения
Шрифт:
В тяжелый час нет места для условностей: вечером Черчилль был приглашен на заседание Военного кабинета. В последующие дни положение во Франции ухудшилось, росли потери и в людях, и в технике. Черчилль неожиданно превратился в незаменимого человека… От него зависело, смогут ли союзники восполнить более тысячи захваченных врагом орудий и горы брошенного снаряжения и боеприпасов. Он взял на себя высокие обязательства и, дабы сдержать слово, мобилизовал в полном составе Министерство вооружений с его Управляющим советом, десятью департаментами, восемьюдесятью комитетами и двумя с половиной миллионами рабочих. Были увеличены темпы производства, опустошены запасы; рабочие добровольно отказались от пасхальных каникул, а министр несколько суток подряд отказывался даже от сна, координируя производственные планы, ускоряя доставку, подстегивая подчиненных и решая вопросы… Через три дня ударного труда Черчилль смог доложить Военному кабинету, что к 6 апреля в его распоряжении будут две тысячи пушек вместо потерянной тысячи! Потери в танках и аэропланах также будут восполнены к той же дате…
Поток поручений не иссякал. 28
106
Герцог Вестминстерский сражался вместе с Черчиллем в Южной Африке и приходился родственником второму мужу его матери.
И он не ошибся: узнав утром 29 марта о миссии Черчилля, французский «Тигр» заявил, что готов его «лично препроводить к месту сражения» на следующий день и посетить всех командующих армиями и корпусами, вошедшими в соприкосновение с противником. В сопровождении знаменитого председателя Совета министров Черчилль сначала встретился с Фошем в Бове, затем с генералом Петеном в его личном поезде и, наконец, с генералом Роулинсоном в его штабе в Дрюри, южнее Амьена; последний сообщил гостям, что его войска, отступавшие без остановки в течение десяти дней, находятся на грани истощения, и он не может сказать, сколько еще времени они смогут сдерживать врага. Тогда Клемансо уступил: он не начнет контрнаступления на фланге германцев, но пришлет французские части для усиления тех участков, где англичане были особенно слабы. (Черчилль немедленно сообщил об этом решении Ллойд Джорджу по телефону.) Затем Клемансо предложил «посмотреть сражение» в британском секторе, и кортеж из высокопоставленных лиц, ведомый Черчиллем, вышел на передовую линию фронта северо-западнее Мондидье. Черчилль был счастлив встретить в Клемансо человека столь же влюбленного в риск и грохот боя, которые их окружению, инстинктивно вжимавшему головы в плечи под градом снарядов, нравились куда меньше… Вернувшись в Париж к часу ночи после шестнадцати часов совещаний, переездов и посещений передовых позиций, он еще должен был составить подробный отчет для Военного кабинета! В тот самый момент, когда после семи бессонных ночей в министерстве и длинного дня переговоров он собирался передохнуть, принесли срочную телеграмму от Ллойд Джорджа; премьер сообщал, что призвал президента Вильсона незамедлительно прислать американские войска, причем в большом количестве, Черчилль должен снова встретиться с Клемансо как можно скорее и добиться, чтобы тот отправил Вильсону аналогичное обращение… Это и было сделано на следующее утро.
Президент Вильсон распорядился ускорить отправку в Европу полумиллиона человек, многие из которых не прошли военной подготовки и большинство не было вооружено. Главной задачей Черчилля по возвращении в Лондон стало обеспечение всем необходимым долгожданных голодранцев – колоссальное предприятие, стоившее членам Совета по вооружениям в отеле «Метрополь» еще многих бессонных ночей. В ходе работы Черчилль установил тесные связи с представителем Военного министерства США Эдуардом Рейли Стеттиниусом, а также с президентом Совета военной промышленности Бернардом Барачем (Барухом). Результаты этого сотрудничества поражают: вооружение Великобританией сорока восьми американских дивизий; изготовление для них на английских, французских и франко-англо-американских заводах двенадцати тысяч артиллерийских орудий; перевод в Англию всего американского производства горчичного газа; приобретение в Чили нитратов для изготовления взрывчатых веществ, которые американцы получали целиком и полностью от англичан [107] ; массовый ввоз в Англию американского сырья; обещание Генри Форда собрать для союзнических армий десять тысяч танков последней модели на англо-американских заводах во Франции; программа Черчилля по выпуску двадцати четырех аэропланов в 1918 г. и еще больше в следующем! В Военном кабинете, в штабах, министерствах и ведомствах Парижа, Лондона и Вашингтона не было никого, кто не знал бы Уинстона Спенсера Черчилля – витязя Великой войны, дирижера гигантского предприятия, которое обещало завалить союзнические войска оружием победы.
107
Союзники воспользовались этой выгодной сделкой для давления на правительство Чили, в итоге согласившееся передать им восемнадцать германских кораблей, интернированных в Вальпараисо.
А оружие это очень ждали, так как во Франции британские и французские войска продолжали ощущать на себе всю силу немецкого натиска. Еле успели отразить наступление на Амьен 21 марта, как 7
Можно было бы предположить, что министр вооружений, поглощенный колоссальной задачей, не сможет носа высунуть из резиденции в «Метрополе», но это было бы ошибкой: Уинстон все и везде успевал. По его распоряжению во Франции было построено множество заводов, а полигоном для испытаний оружия служили поля сражений; он ни за что на свете не пропустил бы возможность понаблюдать за боями. Хейг, зная, что его снабжение зависит от этого трудоголика, устроил ему комфортабельную резиденцию в замке Вэршок поблизости от собственного штаба; с того дня Черчилль мог заниматься делами своего министерства в Лондоне с утра, в полдень садился на самолет в Хендоне и спустя два часа уже сидел на совещании в штабе у Хейга в Сент-Омере или в каком-нибудь министерстве в Париже, а вечером отправлялся на фронт… «Я так устроился, – напишет он с гордостью, – что смог повидать все важные сражения до конца войны». И это верно; как-то раз он даже наблюдал за одним таким из кабины истребителя, летая над ничейной полосой… Его частые перелеты всегда были рискованными, тем более что он любил сам садиться за штурвал. Однажды аэроплан разбился при взлете; в другой раз крылатая машина загорелась над Ла-Маншем; в третий раз двигатель заглох над морем вдали от берега, и Уинстон с трудом дотянул в планирующем полете…
Обычному человеку этого бы уже хватило… но Черчиллю было мало: в Париже или Лондоне, на фронте или в загородной резиденции, в поезде или в аэроплане невероятный человек-оркестр продолжал писать письма, докладные записки и меморандумы, чтобы направлять, наставлять, поучать или воодушевлять премьер-министра и Военный кабинет; это могла быть записка из двух строк, в которой он заклинал Ллойд Джорджа не прекращать бомбардировки Германии в день праздника Тела Господня, или доклад на двадцати страницах, призванный напомнить Военному кабинету, что нельзя победить в войне, занимаясь только сиюминутными проблемами, тогда как уже сейчас необходимо тщательно планировать производство и стратегию на 1919 г. Как всегда, документы изобиловали статистическими выкладками, анализами, прогнозами и свежайшей информацией, полученной прямо с передовой, и не ограничивались стратегией или вооружением: в них затрагивались вопросы внешней политики, бюджета, продовольственного обеспечения, женского труда, условий будущего мира, демобилизации после победы и правильной организации пропаганды…
С помощью пропаганды наш мастер на все руки намеревался воодушевлять соотечественников на фронте и в тылу. В парламенте его наставления и проповеди по-прежнему впечатляли, и премьер-министр все чаще доверял ему объяснять стране военную стратегию правительства, его удачи и в особенности неудачи. Надо было поддерживать боевой дух, подбадривать энтузиастов, изолировать пацифистов, а Черчилль инстинктивно находил слова, бившие точно в цель. Рабочие оружейных заводов у него – «индустриальная армия», чей трудовой подвиг не менее важен, чем доблесть «армии сражающейся»; английский народ – самый стойкий: «Нет такого испытания, которое бы продлилось дольше, чем терпение нашего народа. Нет таких страданий, нет таких бедствий, которых бы убоялась его душа»; что до пораженцев: «Никогда еще за всю эту войну патриотам было менее позволительно поддаваться софистике и опасным советам».
Даже не верится, что этот непоседа и трудоголик еще находил время навещать на уик-эндах семью и играть со своими тремя детьми в новом загородном доме в Люллендене.
В середине июля 1918 г., когда немецкое наступление во Франции выдохлось и на Марне и Сомме союзники при поддержке американцев уже пытались контратаковать, возникла опасная угроза в тылу: рабочие военных заводов, несмотря на высокое жалованье, неожиданно забастовали… В Министерстве вооружений пытались вести с ними переговоры, но забастовки и волнения продолжались. Черчилль, опираясь на свой опыт решения социальных вопросов, взялся за эту проблему. Заручившись поддержкой премьер-министра и прессы, он заявил, что все, кто не вернется к работе, отправятся на фронт во Францию служить отечеству за мизерное солдатское жалованье. Забастовка провалилась, оружие с боеприпасами снова стали поступать с заводов без перебоев.
Меры были приняты своевременно, так как союзнические армии перешли в контрнаступление. Для Людендорфа наступление союзников 8 августа восточнее Амьена стало началом конца; в бой пошли почти шестьсот танков, и Черчилль не мог пропустить зрелища, которого ждал почти три года. Он не был разочарован: когда десять британских, канадских и австралийских дивизий и восемь французских, наступавших южнее, пошли в атаку, «его» танки прорвали фронт немцев и продвинулись в глубину на четырнадцать километров… Как обычно, прорыв не удалось развить, так как пехота и кавалерия не поспевали за танками, но все же за один день было взято в плен двадцать две тысячи человек и четыреста орудий, а психологический эффект был просто невероятным. Для Людендорфа это был «черный день германской армии», для Черчилля – личная большая победа. Бои еще продолжались, но положение противника начало ухудшаться; от Бель-фора до Дюнкерка французы, англичане, бельгийцы, канадцы, австралийцы и южноафриканцы при поддержке почти миллиона двухсот тысяч американцев неудержимо рвались вперед, вынуждая немцев отходить все дальше от Лилля, Дуэ, Камбрэ и Сент-Квентина. Оптимисты уже надеялись, что война закончится к Рождеству; Черчилль, в кои-то веки не разделявший их настроений, готовился к решающей схватке весной 1919 г.