Уинстон Черчилль. Власть воображения
Шрифт:
По Севрскому договору, навязанному в 1920 г. побежденной Турции, к Греции отошли Фракия, область Смирны и прибрежные острова в Эгейском море, а по обоим берегам Мраморного моря создавалась «нейтральная зона», простиравшаяся от Дарданелл до города Измид через Константинополь, где стратегически важные пункты должны были быть заняты французскими, британскими и итальянскими войсками. Позже греки при моральной поддержке Ллойд Джорджа заняли всю Анатолию. Но весной 1920 г. генерал Мустафа Кемаль, сформировав в Анкаре альтернативное правительство, начал борьбу за возвращение утраченных территорий; за неполный год, с августа 1921 г. до сентября 1922 г., он сумел остановить греков, а затем изгнать их из Анатолии. В начале сентября 1922 г. греческая армия была вынуждена оставить Смирну; турки проникли в нейтральную зону, угрожая союзническим войскам, которые были размещены на полуострове Галлиполи и в порту Чанак, контролировавшем проход в Дарданеллы.
Чанак, Дарданеллы, Галлиполи – все это создавало неприятное впечатление дежавю… Черчилль уже более года упрашивал Ллойд Джорджа
120
9 сентября 1922 г. кемалисты вырезали все армянское и греческое население Смирны. Маловероятно, чтобы такой национализм мог импонировать Черчиллю. Рассчитывать на участие Турции в борьбе с большевизмом было слишком оптимистично даже для Черчилля. Мустафа Кемаль получал от РСФСР в 1920–1921 гг. значительную финансовую и военную помощь, и хотя в начале 1922 г. он расправился с турецкими коммунистами, это не сильно отразилось на советско-турецких отношениях: в том же году большевистское правительство предложило пригласить представителей правительства Кемаля на Генуэзскую конференцию. В 1921–1922 гг. заключены договоры, закрепившие дружественные отношения между Турцией и всеми граничившими с нею советскими республиками. – Прим. переводчика.
В конце сентября создалась крайне щекотливая ситуация. История могла повториться в условиях, отнюдь не более благоприятных, чем в прошлом: для обороны Чанака у англичан было всего три тысячи пятьсот солдат, а в турецком авангарде насчитывалось двадцать три тысячи штыков; итальянцы и французы быстренько вывели свои войска из нейтральной зоны, а доминионы, за исключением Новой Зеландии и Ньюфаундленда, отказались прислать войска. Но это только усилило решимость Черчилля: он всегда был в наилучшей форме, будучи прижат спиной к стене; 29 сентября британское командование в Константинополе получило приказ передать туркам ультиматум: если они не отойдут от Чанака, англичане откроют огонь…
Главнокомандующий, генерал Харрингтон, был дипломатом, не стал спешить с ультиматумом, и 30 сентября турки сами проявили готовность к примирению: они прекратили наступление и через два дня выслали эмиссара для переговоров с Харрингтоном, согласившись не вторгаться в нейтральную зону. Мустафа Кемаль посчитал нецелесообразным мериться силами с британским правительством, явно настроенным воинственно; отважный генерал и мудрый политик рассчитывал добиться большего за столом переговоров, чем на поле боя, и будущее подтвердит его правоту. В любом случае, напряжение спало, 6 октября Чанакский кризис миновал. Великобритания и весь мир выдохнули с облегчением, но Черчилль с его воинственным пылом был скорее разочарован…
Однако настоящая опасность подкралась с другой стороны. Бывший вождь Консервативной партии Бонар Лоу, ушедший из большой политики полтора года назад, решил воспользоваться последними событиями, чтобы вернуться на авансцену; 7 октября в статье, опубликованной в «Таймс», он подверг резкой критике правительство, обвинив его в провоцировании Турции. Несвоевременные нападки были не более чем предлогом для развала коалиции; через двенадцать дней двести семьдесят три депутата-консерватора собрались в Карлтон-клубе, где под влиянием Бонара Лоу и министра торговли Стэнли Болдуина большинство из них проголосовало за прекращение поддержки правительства. Для Ллойд Джорджа это был последний удар, он подал в отставку в тот же день.
23 октября Бонар Лоу, переизбранный лидером Консервативной партии, стал премьер-министром и распустил парламент. Во время последовавших за этим всеобщих выборов Черчиллю предстояло баллотироваться в своей «вотчине» – Данди; его противниками были либералы Асквита, лейбористы, юнионисты, коммунисты и прогибиционисты… Уже и этого было бы довольно, но после операции по удалению аппендицита (18 октября), с едва затянувшимся восемнадцатисантиметровым шрамом, он смог участвовать в избирательной кампании в Данди только в последние четыре дня до выборов. 15 ноября результаты голосования были оглашены, Черчилль потерпел сокрушительное поражение. «В мгновение ока, – напишет он, – я оказался без министерства, без места, без партии и без аппендикса».
Это был тяжелый удар, низвергнувший его в пропасть депрессии. Супруге ничего не стоило уговорить его развеяться и отдохнуть; две недели спустя он уехал на юг Франции, оставив
Но Уинстон Черчилль всегда умел собраться для броска, обладая удивительными способностями восстанавливаться. Обстановка располагала к этому: на вилле «Рэв д’Ор» («Золотой сон») недалеко от Ниццы жизнь казалась более привлекательной… Наш выздоравливающий провел там, сам того не желая, самые приятные полгода в своей жизни. Однако не стоит смешивать лечение с праздностью: в начале 1923 г. жители Канн могли время от времени наблюдать, как чуть полноватый крепкий мужчина небольшого роста и с наметившейся лысиной самозабвенно плавает или совершает морские прогулки на яхте Макса Эйткена, ставшего лордом Бивербруком; в хорошую погоду после обеда тот же человек в невообразимом наряде с сигарой в зубах устанавливал мольберт и рисовал до заката солнца; а после ужина можно было встретить в казино одного азартного игрока, похожего на него, как брат-близнец… Но его день еще только начинался: вернувшись на виллу, он работал до зари над «Воспоминаниями о войне» в компании двух стенографистов и многих стаканов виски с содовой; и разве не были погружение в воспоминания о славе и оправдание своих действий с помощью неопровержимых доказательств лучшим лекарством от хандры? Все так, но творчество было еще и выгодным занятием, ибо за первые два тома мемуаров, названных «Мировой кризис», он получил от британского издателя аванс в девять тысяч фунтов, к которым следует добавить еще пять тысяч фунтов аванса за право издания в США и еще столько же – за публикацию частями на страницах «Таймс»… Для человека, лишившегося министерского оклада, но не умевшего ограничивать себя ни в чем, этот аспект имел немаловажное значение. В тот же период он пишет длинные и тоже щедро оплаченные статьи для «Дейли кроникл», «Таймс» и «Эмпайр ревью». За время «каникул» он дважды возвращается в Лондон (где неизменно останавливается в отеле «Риц») и заглядывает в графство Кент, чтобы проследить, как идут работы по восстановлению поместья Чартвелл, чья стоимость в конечном итоге достигнет двадцати тысяч фунтов, что в четыре раза превысит цену покупки! Посреди всех этих дел он находил время для своих детей – Дианы, Рэндолфа, Сары и Мери, стараясь возместить время долгих отлучек проявлением внимания и заботы, в которых его собственный отец ему всегда отказывал.
И все это время он не занимался политикой? Помилуйте, политика была нужна ему как воздух, тем более что в Лондоне происходили интересные события. Когда проблемы, связанные с войной, демобилизацией, мирными переговорами, Ближним Востоком и Ирландией, были решены, Бонар Лоу рассчитывал удобно устроиться в роли премьер-министра королевства с безоблачным горизонтом. Но через несколько месяцев старый торговец стальным прокатом обнаружил, что даже в самое мирное и спокойное время не в состоянии управлять государством; к тому же здоровье его пошатнулось, и он был вынужден уйти в отставку в мае 1923 г. [121] Его преемник Стэнли Болдуин столкнулся с тяжелой экономической ситуацией, выход из которой ему виделся в старом рецепте протекционизма Джо Чемберлена – повышении таможенных пошлин на импорт. Но правящая партия пришла к власти под лозунгами свободной торговли, для резкой смены курса требовалось получить новый мандат народа. Парламент был распущен, выборы назначены на ноябрь. Для Черчилля это оказалось нежданной удачей: возрождались старые противоречия 1906 г., обеспечившие тогда победу Либеральной партии… Разве мог представиться более подходящий повод для воссоединения всех либералов после семилетнего раскола, чем угроза протекционизма?
121
Бонар Лоу был одним из крупнейших торговцев железом и председателем Ассоциации сталелитейной промышленности в Глазго. Причиной ухода с поста премьер-министра стал прогрессирующий рак горла, от которого он и скончался 30 октября 1923 г. – Прим. переводчика.
19 ноября 1923 г. Черчилль принял предложение баллотироваться от Либеральной партии в округе Вест-Лестер, расположенном восточнее Бирмингема. Клементина пыталась образумить мужа: ему предлагали и более надежные места, главным противником в Лестере будет скорее лейборист, чем консерватор, что не позволит ему сыграть на свободе торговли, поскольку лейбористы также были против таможенных барьеров. Но супруг ее не слушал: враг поднял красное знамя Лейбористской партии, горн воссоединенного либерализма сыграл сигнал к атаке, и теперь оставалось только скакать прямо вперед. Увы! Лейбористы Вест-Лестера, крепко засевшие в окопах пролетарского округа за бруствером волны безработицы и в железобетонных дотах щедрых посулов и народного гнева, открыли убийственный огонь; и бывший гусар, объявленный прихвостнем реакционного капитала, мясником Тонипэнди, антверпенским авантюристом, могильщиком Галлиполи и палачом рабоче-крестьянской России, мигом был выбит из седла. Толпа быстро забывает подвиги, и никогда – ошибки и преступления, особенно если они вымышлены. На предвыборных митингах его постоянно прерывали, освистывали, осыпали угрозами и даже норовили оскорбить действием. Вечером 6 декабря были оглашены результаты голосования: кандидат от лейбористов Ф. У. Петик-Лоуренс обошел своего противника от либералов на более чем четыре тысячи голосов…