Украденная душа
Шрифт:
– Ты что, башка дубовая?! Ты же…
– Да, – перебил его юноша, – но Великому Духу нужен я сам, а не моё тело. Уж мы-то знаем, как всё устроено, а, Зазур?
– Но превращение требует особого познания… – запротестовал светляк.
– Да-да, – невесело рассмеялся Тар. – Меня в детстве звали волчонком, и прозвище это из первой души растёт. Но я всё пытался от него избавиться, забыть, выкинуть – стать взрослым. Никто ведь не объяснил мне тогда, что все взрослые – немного дети, а все дети – немного взрослые. Я умел превращаться, когда ещё за овцами гонялся, воображая себя Энриром. Мне даже магия была не нужна, но теперь-то
Светляк не отвечал. Солнце зашло за каменные края озёрной чаши, и воды её смешались с молочным золотом вечернего неба. Арбор монотонно скрежетал ветвями.
– Почему ты молчишь? – спросил юноша. – Разве не заслужил я Оа?
– Заслужил, – отозвался Зазур, – но…
– Вот и хорошо, – вновь оборвал его Тар. – Просто скажи, что делать?
– Ладно, – сдавшись, фыркнул светляк. – Обойди вокруг Арбора, чётко представляя зверя, которым ты хочешь стать. Об остальном я позабочусь. У тебя будет столько Оа, сколько сможет выдержать тело.
– Спасибо, Зазур. Надеюсь, ты будешь свободен и счастлив!
Тар скрылся за деревом со стороны скал, а к озеру уже вышел молодой поджарый волк, пепельно-серый, с медовыми глазами. В зубах он держал мешочек макадды и принюхивался к ветру, настороженно шевеля ушами.
– Прощай, Тар, – тоскливо прозвенел Зазур, и волк со всех лап побежал в ущелье.
Он мчался быстрее мысли, скользил меж камней и деревьев, точно проворная тень, и не было силы, способной его догнать. Сердце Тара горячо колотилось в груди – он возвращался домой. Волк не думал ни о сне, ни об отдыхе. Ни разу не остановился он у ручья. Не пил из реки, но бежал всю ночь, пугая дыханьем своим дремавших зверей и птиц.
На рассвете Тар добрался до устья Элэ и снова стал человеком. Оа по-прежнему питала его: Тар чувствовал себя единым с Чащей и с водами Ошу. На мгновенье ему захотелось слиться с миром: стать листочком или травинкой, а может, даже навсегда обратиться волком. Тар встряхнул головой, и наваждение пропало.
Отправившись к месту, где он попрощался с Доккой, юноша вдруг заметил, что песок под ногами не скрипит. Тар посмотрел вниз и ужаснулся: пальцы и ступни его истончились и стали прозрачными, словно туман. Он таял, поглощаемый собственным колдовством. «Слишком рано», – подумал Тар и поспешил к лодочнику, но у коряги никого не было. Свет в Хижине не горел.
Тар протянул руку, и одна из лодок смотрителя послушно заскользила по воде. Ему даже не пришлось произносить заклятье. Когда юноша запрыгнул в старое судёнышко, оно так же легко и быстро понесло его обратно. Было видно, что Докка часто чинил лодку, но вот она снова дала течь. Тар вспомнил, как исцелил ветвь рябины и как пообещал помочь смотрителю. Он наклонился, приложил руку к пробоине, и та затянулась – заросла, точно рана.
Сойдя на берег, Тар снял плащ, аккуратно сложил и оставил его на валуне рядом с лодкой. Юноша посмотрел на хижину и произнёс печально и радостно:
– Стало быть, на закате…
Он поднялся на холм по знакомой дорожке и вошёл в деревню через северные врата. Волшебный туман уже почти поглотил Тара, когда тот неслышно проник в дом. Он осторожно миновал большую залу и поднялся по крутой деревянной лестнице, невидимый и невесомый, словно дух.
Затаив дыхание Тар открыл дверь: Олаи спала, свернувшись калачиком, на краю кровати. Рядом, обнимая девочку, спала Таллила.
Растаял в воздухе.
Девочке снилось, что брат принёс домой волчонка, хорошего такого, с большими ушами и лапами. Она прижимала его к себе и гладила, а тот лизал ей щёку.
– Он будет тебя защищать, сестрёнка, – протягивая ей макадду, сказал Тар. – Он будет с тобой всегда.
Тар выполнил обещание. Украденная душа вернулась ко мне, а вместе с нею и жизнь. Обнаружив мешочек с макаддой, я решила, что сова и тьма, явившаяся за ней, были просто дурным сном. Но, увы, пробуждение открыло горькую правду: брат ушёл в Эльтрис, и больше его никто не видел.
Родители сказали, что не знают, откуда взялась макадда, и что, должно быть, это проделки Великого Духа. Если бы мешочек принёс Тар, разве не услышали бы они его шагов? Разве смог бы он оставить меня, папу, маму и бабушку, не попрощавшись?
Отец не раз собирал людей на поиски в Древнюю Чащу. Я бегала к Хакке и встречала караваны паломников, когда те проходили рядом с деревней. Расспрашивала их о Таре, надеясь разузнать хоть что-нибудь. Цеплялась за любые слухи. Но всё было тщетно.
Вопреки неудачам внутренний голос подсказывал мне, что брат где-то там, за рекой. Что однажды мы снова встретимся и всё будет как раньше.
Дочь Палланты
Повесть вторая
Глава 1
Тропы Света
В долине Ошу наступила осень. Всё чаще над рекой поднимался туман, и всё реже вдоль её берегов ходили торговые караваны из южного порта Сат’Ош. Свет Алой Богини мерк, побуждая паломников из разных уголков Эоса покидать дома и устремляться в Эдду – святейший город Палланты. Шепча соллы и молитвы, стягивались они в главный храм, точно мотыльки на огонь. Столь сильна была их вера, что не боялись они ни штормов Кипящего Моря, ни голода, ни холода, ни прочих лишений. Но этой осенью люди спешили попасть в храм не из одной лишь любви к Богине. Ходили слухи, что в летнюю ночь Долгой Песни в Эдду пришла прекрасная жрица. Явилась она с востока, назвалась Астарой и стала лечить людей. И не нашлось болезни, с которой бы жрица не справилась. Одни паломники считали, что та женщина и не человек вовсе, а сама Палланта, сошедшая с небес. Другие отнеслись к слухам об Астаре с явным недоверием, но тем не менее отправились в священный город, чтобы увидеть её своими глазами.
Вверх по течению Ошу, по левому берегу, неторопливо брели две фигуры, закутанные в плащи. Одна чуть выше и стройнее, другая ниже, плотнее и немного хромая.
– Ну что, дядюшка, запомнил? – спросила девушка, заботливо коснувшись плеча своего спутника. – Моё имя теперь Исма, а твоё как?
– Ага-ага, чего тут не запомнить-то, – ответил смуглый старик без возраста и волос на голове. – Исма… А я вот выбрал себе такое. Как оно… Ах да, Зеф!
– Почему Зеф? – удивилась девушка, и в шафрановых глазах её блеснул смешливый огонёк.