Украденная душа
Шрифт:
Морозный воздух обжёг лёгкие. Сумерки показались ослепительно-яркими. И как же радостно беглецам было видеть силуэты друг друга. Сердце волшебницы озарилось надеждой, но в следующий миг во тьме подземелья раздался знакомый вопль…
Фраса зарычал, выпрыгнул из подземелья и обернулся к двери. Следом выбежали остальные. Ощетинившись, лисёнок сверкнул глазами и вспыхнул волшебным пламенем. Огненные языки лизали шерсть и плавили наст под лапами. Фраса готовился к нападению.
Отзываясь на пробуждённое колдовство, засиял амулет Олаи. Тени заплясали вокруг
Утонув по колени в снегу, Беррэ отдала Вокка лодочнику и сказала затаиться где-нибудь в лесу. Старик возражать не стал, укрыл мальчика плащом и понёс к ближайшему дереву.
Атсуш вынул ключ из замочной скважины, захлопнул дверь и закрыл её с наружной стороны, понадеявшись, что это на время остановит обращённых. Но только содержатель успел отойти в сторону, как чудище ударило по двери с такой силой, что она сорвалась с петель, пролетела шагов пятьдесят и лишь затем тяжело ухнула в снег.
Олаи начертила круг силы, сплетая боевое заклятье. Студёный вихрь рванул в черноту подземелья. Такую мощь волшебница ощущала впервые: магия струилась по венам, срывалась с ладоней ревущим потоком воздуха, била точно и беспощадно, заполняя тоннель льдом. Олаи хотела сковать, заморозить обращённых, сколько бы их не явилось. Она могла. Она верила, что получится.
Печать заклятья раскалилась до предела, когда сила вдруг предала чародейку, а пальцы скрутила острая боль. Олаи едва сдержалась, чтобы не закричать.
Почуяв неладное, Фраса подбежал к хозяйке и заглянул ей в глаза. Лисёнок полыхал, точно костёр. Живой, неуёмный, горячий. Олаи же была холодной, слабой и опустошённой. Руки сами потянулись к пламени. Чародейка коснулась Фрасы, и боль мгновенно исчезла, но вместе с ней исчез и огонь, призванный лисёнком. Магия оставила их обоих.
Во тьме послышался треск. Ледяная стена, затворявшая ход, разбилась вдребезги.
Из подземелья показалась зубастая пасть, затем рога, шея и широкие плечи, покрытые чешуёй. Демон выбрался на свет утреннего солнца и разогнулся, встав в полный рост. В глубоких впадинах глаз мерцали жёлто-красные угли. Хвост, увенчанный костяными шипами, хлестал по снегу. Всего один обращённый, но какой ужасный!
– Ух и здоровенная же ты уродина! – вызывая гнев на себя, прокричал Атсуш и бросился на демона, вооружённый одними лишь кулаками.
Айола метнула клинки, но те отскочили от чешуйчатой брони, нисколько её не повредив.
Железная лапа ударила содержателя, отмахнувшись от него, как от невесомой букашки. Атсуш рухнул навзничь, хрипло закашлялся и замолчал, больше уже не поднявшись.
Тогда Аристей сбросил сумки и потянулся к ножнам отравленного кинжала, но демон рванул к иллионцу и схватил его за горло. Аристей повис над землёй, тщетно пытаясь высвободиться из лап монстра.
Гебб хотел было кинуться на помощь, но в бок ему вонзился шип, кривой и смертоносный, словно медвежий коготь.
Чудище пророкотало что-то злорадное и перевело взгляд на волшебницу.
Время замерло.
Застыв от ужаса и бессилия,
В ушах шумело. К горлу подступал тошнотворный ком. Пахло кровью и гнилью обращённого.
Реальность как будто померкла и отступила в серое безликое небытие, где каждый удар сердца был подобен вечности. Она задыхалась и слепла. Разум её помутился, а рот пересох, словно русло ручья в пустыне.
И в миг, когда Олаи уже была готова сдаться, она услышала голос. Знакомый, родной голос, оберегавший её в детстве и пришедший, чтобы сберечь вновь:
– Я здесь, Оли, я с тобой. Совсем близко, – прошептал он. – Используй макадду и выпусти меня. Выпусти, пока не поздно. Сейчас!
Каким-то непостижимым образом чародейка поняла, что нужно делать: она прокусила палец и дотронулась им до кулона.
Магия пронзила тело, опалила ударом молнии и вырвалась из груди сферой чистейшего света.
Демон зашипел, точно испуганный зверь.
Придя в чувства, Олаи увидела Аристейя, лежавшего на снегу рядом с Геббом; «Ильсатских ящерок», что бежали к ним со всех ног. А ещё она увидела, как сотворённая ею сфера превратилась в волка.
Объятый призрачным сиянием, он поднял морду к небу и взвыл, чем довёл чудовище до исступления. Демон колол рогами, размахивал лапами и хвостом, желая растерзать волка, но тот уворачивался, прыгал, исчезал в одном месте и появлялся в другом.
И так продолжалось до тех пор, пока на зов не явилась целая стая белых духов. Сотни сфер слетались к чудовищу, плюясь огненными искрами и загоняя его обратно в подземелье. Духи пускали слепящие вспышки, кружились и жалили, словно рой потревоженных пчёл. Сгустки змеящейся магии впивались демону в глаза, ноздри и рот.
Не выдержав напора, чудовище завопило и скрылось в подземных глубинах.
Следом, призывая чары, победно завыл волк. Скалы дрогнули, повинуясь его воле, и завалили тоннель, ведущий в Эдду, навсегда.
Глава 17
Исцеляющее заклятье
Ладья Палланты поднялась над кронами деревьев, прогоняя сумерки. Сферы взмыли в прояснившееся небо, разливая в воздухе волшебный звон.
Волк обнюхал каменную груду, убедился в её надёжности и пошёл в сторону Олаи. Медовые глаза тоскливо глядели на чародейку.
Фраса заскулил, вжимаясь в сапог хозяйки. Лишённый пламени, он казался маленьким и беззащитным.
Взяв лисёнка на руки, Олаи отвлеклась на мгновенье, а когда вновь посмотрела на волка, на его месте уже стоял человек. Это был Тар, юный, высокий, статный – такой, каким она помнила его с детства.
– Тари, это правда ты? – утирая слёзы, спросила Олаи.
– Правда, – мысленно ответил дух. – Я же говорил, что всегда буду рядом. Хотя, если честно, исполнять клятву непросто, когда находишься в ином мире.