Украденный голос. Гиляровский и Шаляпин
Шрифт:
Мы оказались наверху – в квартире на первом этаже.
В комнате человека, которого преследовали.
Здесь и жил похититель мальчиков.
Только комната была пуста.
Хлопнула входная дверь. Шаляпин бросился к окну и отвел в сторону гардину. За стеклом, покрытым мелкими водяными каплями, было уже темно, но свет фонаря освещал открытые ворота и тень, мелькнувшую на мгновенье.
– Догоним? – возбужденно предложил певец.
– Попробуйте!
Певец выскочил в дверь, ведущую в общий
Сам я и не думал догонять прыткого убийцу, а то, что именно он убийца, я уже и не сомневался – из-за найденной нами детской одежды в его подвальном логове. Нет, увы, годы мои были не те, чтобы так резво бегать. Вместо этого я повернулся к комнате и начал изучать ее спартанскую обстановку. Если бы я был Шерлоком Холмсом или Натом Пинкертоном, возможно, подмеченные детали раскрыли бы передо мной всю личность и характер преступника. Но я мог полагаться только на свою репортерскую наблюдательность – возможно, она и не уступит навыкам литературных сыщиков, кто знает?
Итак, что я знал заранее? Эта часть доходного дома, выходившая торцом на Подколокольный переулок, заселялась «чистыми» жильцами – небогатыми приезжими, чиновниками нижних рангов, студентами, получавшими средства от родителей из других городов. Конечно, стены были оклеены обоями, но совершенно уже потерявшими свой первоначальный цвет, украшенные желтыми потеками, отставшими у потолка. Из мебели был только старый письменный стол у стены – собрат того, оставшегося внизу, а также платяной шкаф, разделявший комнату на две части, буфет с разными безделушками и кровать рядом с входом в подвал. Она была застелена ветхим шотландским пледом вместо покрывала. Сама дверь, ведшая вниз, была оклеена теми же обоями, что и стена, и когда я ее закрыл, сделалась почти незаметна со стороны.
Не успел я перейти к буфету, чтобы осмотреть стоявшие на нем предметы, как вернулся тяжело дышавший Шаляпин.
– Ушел?
– Ушел, скотина! – кивнул певец, валясь на табурет у стола. – Что это?
Он указал на складное инвалидное кресло, стоявшее в углу возле двери.
– Странно, – пробормотал я. – Зачем ему кресло, если он так быстро бегает?
Я вернулся к изучению буфета.
– Промок, пока бежал, – пожаловался Шаляпин. – На улице дождь, слякоть. Ни черта не видно. Я так и не понял, куда он именно свернул из переулка – на Яузский или Покровский бульвар.
– Ничего, Федор Иванович! Теперь-то мы его отыщем. Даже если он снимал комнату под вымышленным именем, все равно он может сюда вернуться.
– Что же, придется нам тут сидеть в засаде? А вдруг он придет послезавтра? Или дня через три?
– Дадим дворнику денег, чтобы прислал нам весточку, если постоялец объявится.
– Опять давать деньги? – скривился Шаляпин. – Так и разориться можно. К тому же меня основательно почистили
– Об этом не беспокойтесь, – откликнулся я, – видя, что для молодого певца денежная тема действительно очень чувствительна. – У меня есть. Кстати, как вы сумели освободиться? Так и не рассказали.
Шаляпин тут же заулыбался:
– Расскажу, расскажу! Только давайте здесь закончим и поедем домой – я уже устал как собака со всеми этими приключениями. По дороге и расскажу – история очень забавная.
Он встал, подошел к платяному шкафу и осмотрел себя в большом зеркале его дверей.
– Фу-у-у! Ну и вид у меня! – воскликнул Шаляпин, касаясь пальцами своего лица и пытаясь отряхнуть одежду. – Это что – грязь или фингал?
Он потер рукой под глазом.
– Фингал. Прекрасно! А ведь у меня завтра вечером спектакль!
– Как же вы будете петь? – с тревогой спросил я.
– Ну, синяк я гримом замажу. А петь он мне не помешает.
Полюбовавшись на себя еще немного, Шаляпин распахнул дверцы шкафа:
– Что тут?
Слева на полках лежали кучки белья, а в отделении для платья висело несколько несвежих рубашек и еще кое-что, привлекшее внимание певца.
– Владимир Алексеевич! Ну-ка, посмотрите на это!
Он вынул из шкафа черное женское платье и шляпу с густой вуалью. От наряда крепко пахло нафталином.
– Там еще ботинки и перчатки. Неужели нашего Полковника посещала дама.
– Если и посещала, то ушла голой – платье-то у вас в руках.
– А может, он того… – Шаляпин комически поморщился. – Из мужеложцев?
Я осмотрел платье.
– Думаете, надевал его и ходил на свидания?
– Ну!
– Вряд ли. Он должен быть высоким. А платье коротко.
Я вынул блокнот и набросал список наших находок, а потом вернулся к буфету.
– Вот, посмотрите, Федор Иванович!
– Что там?
– Наш Полковник жил небогато. И это как раз понятно – много ли хитрованцы заплатят за лечение да за «малинку»? Ну, может, выделят долю из награбленного. К тому же, как мы знаем, он постоянно тратился на кокаин. А вот поди ж ты – сколько стоят эти часы?
Шаляпин подошел и осмотрел замеченные мной настольные часы в виде миниатюрного французского шале.
– Рублей шестьдесят-восемьдесят. Не меньше. Дороговато…
– Или вот – полюбуйтесь – новенькая гильотина для сигар. А сигары-то не дешевы.
Я взглянул на стол – там стояла хрустальная – пепельница с окурком сигары. Стакан кофе и наполовину съеденный бублик с маком – вероятно, Полковник ужинал, когда услышал сигнал тревоги.
– Так, и что это означает? – спросил Шаляпин.
– Похоже, в последнее время у него появились деньги.
Я дополнил свой список этими вещицами, а потом захлопнул блокнот.
– Ну что? Давайте на этом закончим? Больше я тут ничего примечательного не нахожу. А вы?
– Нет.
– Ну, тогда пойдем искать дворника, попробуем узнать у него о жильце.