Украденный трон
Шрифт:
— Забавляется ли он чем?
Тут уж надо выдумать так, чтоб казалось правдой.
— Как обучен, то забавляется чтением книг, а по случаю комендант ему и газеты читать носит...
Ему и в голову не могло прийти, что комендант даже не знает узника, а уж про газеты... Коменданта до узника не допускали. Но Мировича несло, и он говорил и говорил.
Чефаридзев подумал и вымолвил:
— Его ведь можно и его высочеством назвать...
Мирович солидно подтвердил:
— Бесспорно, можно...
«Неужели, — пронеслось
— Зайдём в нашу кордегардию, — пригласил он Чефаридзева.
У себя в каменной каморке, усадив князя на продавленную койку, он соображал, как начать серьёзный разговор.
— Жаль, солдатство у нас не согласно и загонено, — начал он, — а ежели бы были бравы, то бы Ивана Антоновича оттуда выхватил и, посадя на шлюпку, прямо прибыл в Петербург и артиллерийскому лагерю представил...
Он выпалил это одним духом. Ну всё, теперь либо Чефаридзев согласится, либо донесёт по начальству. Он сразу успокоился и едва расслышал вопрос протрезвевшего от такого оборота Чефаридзева:
— Что ж бы это значило?
Мирович помолчал и отвечал прямо и спокойно:
— А то бы и значило... Как бы привёз туда, окружили бы его с радостью...
Дверь отворилась, и вбежал вестовой. Комендант прислал его вызвать Мировича открыть проломные ворота для проезда гостей.
Мирович поспешил исполнить приказание.
Чефаридзев шёл позади Мировича и сказал ему в спину:
— Смотри, брат!
Мирович оглянулся, поглядел по сторонам — гости ещё не подошли — и отвечал:
— Я давно смотрю. Сожалею, что времени недостаёт поговорить, да к тому же солдатство у нас не согласно и не скоро его к тому приведёшь...
— Это правда, и я знаю, — буркнул Чефаридзев.
Гости уехали, отбыл и князь Чефаридзев, и тут понял Мирович, что лишился единственного сочувствующего ему человека. Он ходил по крепости, оттягивая час, когда надо возвращаться в тесную каменную келью, на продавленный соломенный тюфяк. «Эх, жаль, не удалось договориться с поручиком, — думал он, — как бы скоро они кашу эту сварили...»
Да, сподвижник нужен, и чем скорее, тем лучше. Ах, не вовремя утонул Аполлон Ушаков, ему очень нужен помощник и советчик. Впрочем, даже не советчик, тут он и сам двоих за пояс заткнёт. А нужно, чтобы кто-то был рядом. Одному не осилить.
Так он размышлял, прохаживаясь по крепости и зорко присматриваясь ко всем проходящим. Но крепость пустовала.
Солдаты стояли на часах, остальные играли в кордегардии в карты.
И тут он увидел выходящего из казармы цитадели капитана Власьева. Они и раньше были немножко знакомы. Мирович угадал, что он первое лицо в страже, приставленной к низложенному императору.
«Была не была», — пришла в голову шальная мысль.
Уж если кто и поможет соорудить всё предприятие, то этот будет самым незаменимым. Ещё
Он быстрыми шагами подошёл к капитану Власьеву и поклонился. Тот холодно поздоровался и затянулся своей вонючей глиняной трубкой.
— А что, — приступил к нему Мирович, — не желаете ли разговору?
Власьев приостановился. Ему запрещено вступать в разговоры, он твёрдо помнил инструкцию, строжайше соблюдал её.
— Не погубите ли прежде предприятия моего? — спросил, как в воду бросился, Мирович.
Власьев внимательно посмотрел на Мировича и сразу смекнул, в чём дело. Резко и недружелюбно ответил:
— А коли к погибели предприятие, так и слушать не хочу, а не только внимать...
Он выколотил трубку о каблук и ушёл по галерее на крыльцо крепости, где содержался узник.
«Что я наделал, — опомнился Мирович, — а ведь он тотчас выдаст, тотчас курьера пошлёт. Что я наделал глупыми своими словами...»
Он бросился было к Власьеву, позвал его в свою кордегардию, но тот резко отвернулся и скрылся в дверях.
«Всё, — спохватился Мирович, — уже всё, схватят тотчас... — Но я ж ничего ему не сказал, — одёрнул он себя, — что ж такого, может, я просто...»
О чём сказать хотел, он долго размышлял и придумывал, но ничего придумать не мог. На кого опереться, на кого положиться, хватался он за голову...
«Спокойно, — одёрнул он себя, — надо прежде приуготовить солдат команды». С ними он возьмёт Ивана Антоновича, с ними сделает переворот.
Тут же он позвал своего вестового Якова Писклова. Разговор состоялся недолгий. Яков сначала опешил, но, узнав про императора, отвечал:
— Ежели солдатство согласно, то уж и я не отстану...
— Всё солдатство согласно, — бодро заверил его Мирович.
Так по одному вызывал он в свою каморку всех солдат команды и получал от каждого согласие...
Пригласил он прогуляться и трёх капралов команды — Кренева, Осипова и Миронова. Здесь разговор вёлся уже вне стен крепости. Мирович боялся, что его подслушают, он стал подозрительным и внимательным к всякой мелочи. Получив согласие, он вернулся к себе в кордегардию и лёг спать...
Но ему не спалось. Он слышал, как часы пробили полночь, потом час по полуночи.
И тут пришёл в кордегардию фурьер Лебедев. Мирович вскочил. «Арестовать меня прислали», — мелькнула дикая мысль. Однако Лебедев лишь объявил, что комендант Бередников приказал, «не беспокоя его, Мировича», пропустить из крепости гребцов. Через полчаса Лебедев снова появился и доложил, что в крепость приехали канцелярист и гребцы. Ещё через полчаса — гребцы выехали из крепости...
Мирович задумался. Три гонца в одну ночь. Значит, Власьев рассказал коменданту, а тот теперь шлёт гонца за гонцом в Петербург с доносами на Мировича. Всё, засыпался, нет спасения...