Укради у мертвого смерть

Скворцов Валериан

Вдруг устыдился своего озлобления. Какая разница, рас­четливая ложь или вынужденная? В обоих случаях — ложь.

Оставляя мокрые следы на малиновом ковре, он прошел из-под душа к зазвонившему телефону.

— Господин Себастьяни? — спросила женщина.

— Моя фамилия Севастьянов, через «в» и в конце тоже «в», пожалуйста...

— О! Прошу прощения господин Севастьяви... Теперь верно? Господин Лябасти-младший просил сообщить... Я — Нарин, помощник господина Лябасти-младшего.

«Китаянка, наверное», — машинально подумал он.

—

Вам вышлют автомобиль к пяти тридцати в гостиницу. Водитель будет дожидаться у входа. Его зовут Випхават. Спа­сибо, до свидания.

Попугаи в вольерах шумели перед закатом. Опять гремел гром, обрушивался ливень, грохотала кровля. Гвалт затих на минуту, но один какаду продолжал упорствовать, изображая захлебывающуюся водосточную трубу.

Привратник в синей ливрее с золочеными пуговицами спросил:

— Господин Себастьяни?

Водитель в кителе, сняв картуз, открыл дверцу «ситроена».

Сигналя свистком, приклеившимся к сухим от жары и газа губам, охранник с дубинкой в ременной петле, втиснув­шись между бампером «мазды» и ржавым крылом сундукоподобного «лендровера», буквально телом придержал поток машин в крайнем ряду на Сукхумвит-роуд. Водитель «сит­роена» вильнул в брешь. Можно было бы и выключать мотор. Сомкнувшееся стадо пестрых автомобилей вынесло бы само по себе, подталкивая, к центру.

Севастьянов открыл на коленях папку с условными бук­вами, означавшими «Отношения «Индо-Австралийского банка» с Амосом Доуви». Досье не относилось к служебным бумагам, конторе не принадлежало. Подшитые листы запол­нялись в разное время Васильевым.

Страница первая. «Амос Доуви».

«53 года. Находится в гонконгской тюрьме Стекли. От­бывает десятилетний срок за мошенничество. Обратился к правительству США с прошением о поддержке своего хода­тайства относительно досрочного освобождения. Обращение отправлено в Вашингтон через американское генконсульст­во в Гонконге. Ссылается на соглашение британского прави­тельства с правительством США о взаимной выдаче пре­ступников. Угрожает канцелярии британского губернатора территории иском о возмещении материального и мораль­ного ущерба.

Бывший почтовый служащий. Состояние нажил на бир­же. Преступление, за которое отбывает наказание, состоит в тайной перепродаже акций внутри собственной финансовой компании «Мосберт холдинге», а также в ведении фальши­вых бухгалтерских книг и публикации заведомо ложных све­дений о своей компании около 4-5 лет назад.

Источник: публикация Саймона Маклина (псевдоним Барбары Чунг из «Стрейтс тайме») в «Бизнес уикли».

Страница вторая. «Рассуждения».

Четыре года или пять лет назад?

« — Если пять лет назад, тогда банкротство Ли Тео Ленга, то есть разрыв с ним «Ассошиэйтед мерчант бэнк» завязан и на компанию «Мосберт холдинге». По той простой причине, что Ли Тео Ленг и Амос Доуви — одна и та же личность. На сингапурском паспорте банкира Ли и гонконгском паспорте финансового эксперта Доуви абсолютно идентичные фото­графии...

Возможный

контур воровской операции:

«Ассошиэйтед мерчант бэнк», объявив банкротом Ли Тео Ленга, вычеркивает свой долг ему из своих бухгалтерских книг. Деньги, составляющие этот «долг», улетают в неизвестность. Связь этих сумм с именем Ли Тео Ленга разорвана.

Когда Амос Доуви, он же исчезнувший и объявленный банкротом Ли Тео Ленг, выходит из-за решетки, он «ищет» улетевшие суммы, составляющие восемнадцать миллионов долларов.

Где он будет искать?

Где бы я искал на его месте?

В финансовой компании «Лин, Клео и Клео», принадле­жащей Клео Сурапато. Компания является маткой по отно­шению к «Ассошиэйтед мерчант бэнк». «Лин, Клео и Клео» также имеет пакет акций «Индо-Австралийского банка». Бангкокское отделение «Индо-Австралийского» (управляю­щий Ж. Лябасти, сын крупного сингапурского дельца) по поручению «Лин, Клео и Клео» выступает гарантом по сдел­кам «Ассошиэйтед мерчант бэнк».

Вывод: это — круг, в котором растворились 18 миллио­нов, потерянные мною (рекомендация Доуви) в виде займа Ли Тео Ленгу, гарантированного «Индо-Австралийским» по поручению «Ассошиэйтед мерчант бэнк».

Итак — Клео Сурапато?

Не доказать пока...«

Севастьянов закрыл папку.

Теперь доказывать к тому же и запрещено генеральным.

Севастьянов достал из портфеля блокнот с перечнем воп­росов, которые в Москве поручили поставить в «Индо-Австралийском банке», об условиях сотрудничества в кредитовании совместных предприятий, в особенности экспортно-импортной фирмы с неограниченным списком товаров. Задание — пристрелочное, скорее техническое. Оце­нив его, Лябасти-младший не захочет говорить об Амосе Доуви. Узость севастьяновских полномочий банкир ощутит немедленно.

А если начать с васильевских забот?

... Шофер в картузе вежливо хихикнул, привлекая внима­ние.

— Да? — спросил Севастьянов.

Рука в белой перчатке описала полукруг в сторону пере­улка Нана, населенного палестинцами и ливанцами. Араб­ские вывески покрывали стены. В загустевавших сумерках по спаянным в форме сердца неоновым трубкам метались огни. Они обрамляли на высоком табурете девушку с буке­тиком хризантем, прикрывавшей ридикюлем синяк на ко­ленке. Зеленоватая вывеска оповещала: «Почему бы и нет?»

— Вполне красива, Випхават, — сказал Севастьянов. И хохотнул, как научился у кантонских китайцев в Сингапуре. Ничего, пустота за смехом и цинизм.

Водитель поклонился зеркалу заднего вида. Севастьянов усмехнулся. Его реакция будет доложена. В особенности то, что запомнил имя шофера. Черточка, как говорится, к пси­хологическому портрету.

Жоффруа Лябасти переминался перед зеркалом в дверце шкафа крохотной комнатушки, примыкавшей к его кабине­ту. В зеркале с ровными интервалами в полсекунды раскаля­лось отражение мигалки над автостоянкой сервисного цент­ра «Тойота» под окном.