Укрощение строптивых

Марш Эллен Таннер

– Шерсть? – искренне удивилась Иден.

– Да, на северных границах бывают сильные холода, – напомнил ей с улыбкой граф. – Армия нуждалась в теплом обмундировании. Я удачно поставил дело, – добавил он с едва различимой горечью. – Компанию главным образом интересовало то, что можно было вывезти из Индии, – шелка, чай, лес и тому подобное, но они не задумывались о том, что их разрастающейся империи также необходим был импорт.

– У вас была фирма в Калькутте, – напомнила Иден, – и в Дели, мне рассказывал мистер Паскаль.

– И обе потерял во время бунта, – отозвался Хью, теперь уже не скрывая горечи. – Двенадцать

лет честного труда пошли прахом, пока я изображал богатого наследника в Англии. Меня вызвали к смертельно больному дяде сразу же после начала восстания, и с тех пор я только и делаю, что разъезжаю туда-сюда, потому что мои некомпетентные поверенные никак не могут разобраться в делах.

– Но вы тем не менее принимали деятельное участие в политической жизни, – заметила Иден, вспомнив его недавнюю поездку в Маяр.

– Я люблю Индию, мисс Гамильтон, – откровенно ответил Хью, раскуривая сигарету. Свет от зажженной спички осветил суровые черты его красивого лица. – Я люблю ее народ и свой, конечно, и поэтому, наверное, генерал-губернатор счел мой двенадцатилетний опыт работы в Дели достаточным, чтобы поручать мне время от времени деликатные дела.

– По-моему, вы скромничаете, ваше сиятельство, – неожиданно сказала Иден.

Граф посмотрел на нее, веселые искорки засветились у него в глазах.

– Вы так думаете?

Иден не удержалась и улыбнулась в ответ, ее лицо засветилось в темноте. Хью резко отвернулся и почти грубо сказал скорее себе, чем ей:

– Не понимаю, что это я с вами так разоткровенничался? Думаю, вам пора возвращаться в каюту, мисс Гамильтон.

Девушка, озадаченная внезапной переменой в его настроении, посмотрела на его сильные руки, сжимавшие поручень, на лицо, которое вдруг посуровело.

– Да, – отозвалась она неуверенно, – наверное, пора. Спокойной ночи, ваше сиятельство.

Граф стоял, пока не стих звук ее шагов, и только потом оторвался от борта. Он едва заметно улыбнулся одними губами, но это была холодная улыбка, не коснувшаяся его глаз. Вернувшись в каюту, Хью долго лежал без сна, положив руки под голову и наблюдая за медленным, ритмичным покачиванием светильника под потолком.

А Иден тем временем вернулась к себе и неожиданно остановилась в дверях, увидев Камиллу Северанс. Какое-то время обе женщины с удивлением разглядывали друг друга, потом Камилла молча начала расчесывать волосы, а Иден быстро расстегнула кринолин, сняла платье и скользнула в постель.

– Где это вы так задержались? – не выдержала наконец миссис Северанс. – Чем вы занимались?

– Смотрела на луну.

Последовало молчание.

– Не уверена, что одобряю это, дитя. Вы не боитесь, что в темноте можете наткнуться на какого-нибудь не очень щепетильного матроса?

– Я встретила только его сиятельство, – успокоила ее Иден.

– Вы говорите о графе Роксбери? – с неожиданным интересом спросила миссис Северанс.

– Да, – ответила Иден, – мы случайно встретились на прогулочной палубе.

– Понимаю.

Иден задумалась. Что-то в голосе женщины подсказало ей, что она сказала лишнее. Но миссис Северанс решила не продолжать разговор. Она помолчала немного, легла и погасила лампу на крошечной тумбочке рядом с кроватью.

Иден обрадовалась, что расспросы прекратились, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. Мерное покачивание судна мгновенно усыпило ее.

К

утру «Перион» все еще не обогнул южной оконечности Испании, как это оптимистически предполагал капитан Прингль. Из-за неполадок в паровых машинах ночью пришлось несколько раз останавливаться, и, к огромному разочарованию и даже тревоге некоторых дам, было объявлено, что придется остановиться для небольшого ремонта в Кадисе.

Иден обрадовалась, когда узнала, что пассажирам разрешили сойти на берег во время этой недолгой вынужденной остановки. После длительного плавания она с нетерпением ждала возможности походить по берегу. Вместе с несколькими дамами, настроенными так же, Иден села в шлюпку, которая отвезла их по зеркально гладкой воде в древний финикийский город.

Площади, залитые солнцем и обсаженные со всех сторон пальмами, и сады дивной красоты очаровали их. Они провели несколько часов, прогуливаясь по городу и восхищаясь его средневековым духом. Но утро сменилось горячим полднем, и большинство дам выразили желание вернуться на судно. Одна только мисс Синтия Невилл, страстная любительница живописи, не соглашалась вернуться, пока не увидит церковь Сан-Фелипе-Нери со знаменитым изображением Девы Марии кисти Мурильо.

Дамское общество на «Перионе» любило перемывать косточки мисс Невилл, считая ее чудаковатой. Старая дева сорока трех лет, она обучала английскому языку оставшихся без родителей индийских детей в миссионерской школе в Калькутте. Поэтому неудивительно, что единственным человеком, которого не смущала и не отпугивала эта женщина, оказалась Иден Гамильтон. Именно Иден вызвалась сопроводить ее в церковь, поскольку этого не подобало делать в одиночку.

– Но, дорогая Иден, я вовсе не уверена, что у вас хватит времени, – предупредила ее миссис Лоутон, обеспокоенно глядя в сторону порта. – Будет ужасно, если вы опоздаете! – Это была та самая Амелия Лоутон, с которой Иден плыла на пароходе «Остров Уайт» из Адена и которую так шокировал рассказ Харриет Траубридж о жизни Иден в Индии, правда, до тех пор, пока она не узнала, что девушка путешествует под негласным покровительством графа Роксбери. Это открытие мгновенно изменило ее мнение об Иден. – По-моему, капитан Прингль объявил, что мы отплываем в два часа, – добавила она с беспокойством.

– Нет-нет, в четыре, – уверенно поправила ее Иден. По ее просьбе миссис Северанс любезно выяснила у капитана Прингля время отплытия, прежде чем девушка отправилась на берег.

Миссис Лоутон попросила обеих женщин быть осторожнее и отправилась с остальными назад на судно, а Иден и мисс Невилл окунулись в лабиринт старых улочек, ведущих к центру города.

Жара и длительная прогулка утомили обеих, когда полчаса спустя они вышли из сумрачной овальной церкви. Было еще только три часа, и они решили немного передохнуть в тенистом кафе и освежиться местным вином. Мисс Невилл вдали от корабельного дамского общества, в котором ощущала свою неполноценность, оказалась интересной собеседницей, ее некрасивое лицо преображалось, когда она рассказывала о работе в качестве миссионерки. Иден очень обрадовалась, узнав, что мисс Невилл любит Индию не менее сильно, чем она сама, и что в отличие от других европейских дам, с которыми Иден недавно познакомилась, мисс Невилл не видит ничего необычного и уж тем более неприличного в том, что девушка провела несколько лет во дворце раджи.