Укротить ловеласа
Шрифт:
Так и не разобравшись, Надя развернулась на каблуках и громко зацокала прочь, ничего не сказав.
— Надь, погоди! — окликнул ее Платон и догнал у самого подъезда. Склонился над ней, и ей на секунду показалось, что сейчас последует поцелуй. Самое удивительное, что она даже готова была ответить: прощальный-то Платон заслужил. Но к губам ее он не притронулся, а почему-то хитро и загадочно улыбнулся.
— Я буду работать с Лизой, — с довольным видом сообщил он.
Не самая приятная информация на сегодня, но Наде было уже все равно. Что-то кольнуло
— Хоть с кем, — отозвалась она как можно равнодушнее.
— И мы раскатаем вас с Игорем, как младенцев.
Надя даже не стала уточнять, что это значит. Видно, Платон решил включить защитный механизм и превратить все в игру, — дело хозяйское. Надя давно перешла в другую лигу.
— Как скажешь, — и она приложила ключ-таблетку к магнитному замку. Тот запиликал, пронзительным писком завершив симфонию под названием «Красавец-чудовище».
Надю не особо пугала перспектива соперничать с Лизой. Во-первых, Лиза училась там, где Надя преподавала, и вряд ли могла серьезно навредить карьере Игоря. Во-вторых, трудно было представить, в чем именно может выражаться война двух виолончелистов. Даже если Платон вдруг начнет вдруг рисовать на афишах Игоря гитлеровские усы или писать в Интернете неприличные комментарии про творчество Заславцева, урон от этого будет небольшой. И поэтому в тот вечер Надя не придала угрозе Платона ровным счетом никакого значения.
А зря. Недооцененный враг — самый опасный. Недооцененный враг, который до этого был твоим другом, — опаснее вдвойне. И в этом Надя убедилась очень скоро, когда занялась графиком концертов Игоря.
Обзванивая администрацию разных залов, она обнаружила, что Платон собирается выступать буквально в каждом из них. От самого большого до самого маленького, почти камерного. Судя по всему, он задался целью вытеснить Игоря из московского концертного пространства и заделать за собой все щели.
И все бы ничего, но сезон близился к концу, впереди было лето, и Надя могла остаться без заработка вовсе.
— Мы же не можем поставить рядом два сольных виолончельных концерта, — отвечали ей всюду, как по бумажке. — С радостью примем вас в сентябре, но сейчас…
Надин телефон раскалился от бесконечных отказов и от ярости, с которой она его сжимала. Осознав, что выбора ей Платон не оставил, Надя встала, отряхнулась от лишних эмоций и направилась прямиком в родовое гнездо Павленко. Те, кто помог ей возвести Барабаша на виолончельный трон, теперь должны были свергнуть его оттуда.
Глава 13 (1)
— Ну все! — Дима воинственно сжал кулаки. — Он сам напросился! Ром, оторвись ты уже от компа, поедем чистить репу этому долбанному Спивакову!
— Спиваков — дирижер, — неуверенно встряла Надя.
— Мне все равно. Палочка, смычок… Да хоть пюпитр! Он у меня еще долго сидеть не сможет!
Надя вздохнула. Не на такую помощь она рассчитывала. Дима со дня на день должен был стать отцом, сроки прошли еще вчера, а его жена так и ходила с пузом, и
— Никто никого бить не будет, — Юля с непробиваемостью опытной родительницы урезонила брата.
— Спасибо, — у Нади даже отлегло. Она сомневалась, конечно, что Дима и правда поедет куда-то выяснять отношения на кулаках, его жена все равно не отпускала дальше, чем на километр от дома, но после Юлиного вмешательства стало как-то спокойнее.
— Но и помогать тебе никто не будет, пока ты все не объяснишь, — Юля как раз отправила маму гулять с детьми, и теперь восседала на кухонном диванчике, как королева, и большими глотками глушила чай с молоком из поллитровой кружки. Говорят, это способствует лактации.
— Вот-вот, — воодушевленно закивала любопытная Машка. — Взяла, значит, уволилась тихой сапой, на звонки не отвечает, а мы ей — помогай теперь.
— Ой, да больно надо! — обиделась Надя. — Не хотите — не помогайте!
И, распахнув холодильник, она пробежалась взглядом по ломящимся от изобилия полкам и вытащила банку маминых домашних маринованных огурчиков. Хоть не зря приезжала: захватит домой, в съемную квартиру, пока есть, чем за нее платить, и будет хрустеть в гордом одиночестве.
— Та-а-ак! — Машкины ноздри хищно затрепетали, как у волка, учуявшего дичь. — Это еще что?
— Ничего! — Надя прижала банку к груди. — Делиться не буду!
— Нет, все сейчас это видели? Огурцы!
— Так точно, капитан Очевидность, — буркнул Рома, не переставая что-то быстро печатать в ноутбуке.
— Мне все ясно, — Машка самодовольно скрестила руки на груди. — Она беременна.
— Что-о-о?! — хором выдохнули Юля, Дима и, конечно, сама Надя. И даже Рома на мгновение оторвался от работы и оценивающе оглядел сестру.
— Да не, — поморщился он. — По-моему, только еще больше похудела, — и снова уткнулся носом в монитор.
— А ведь и правда, — медленно произнесла Юля. — Я со вторым из-за токсикоза пять кило скинула. Блевала больше, чем ела. И бледная какая-то…
— Да вы рехнулись, что ли?! — опешила Надя.
— Точно-точно, — Машка хмыкнула. — Он, значит, ее… Того… — и она постучала ладонью по кулаку. — А потом узнал, что она… Того… — очертила в воздухе округлый живот. — И бросил ее. Теперь еще и мстит, сволота такая. А Надька, как обычно, молчком. И делает вид, что сама от него ушла. Типа гордая до фига.
— Маш, ты бы завязывала с сериалами, — Надя покрутила пальцем у виска.
Бред, который несла младшенькая, звучал так нелепо, что Надя была уверена: кроме Маши эту чушь никто не станет воспринимать всерьез. Но, как выяснилось, идиотизм заразнее эболы.
— Ты только аборт не делай, — напряглась Юля. — Все-таки живой человечек… Ну и для здоровья плохо. Мы, если что, поможем. Когда у тебя срок? Месяцев через шесть? У нас уже коляска с люлькой освободится, одежек подгоню, все новое почти. И манеж складной, его можно вместо кроватки…