Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь
Шрифт:
– Я не думала, что ты тоже будешь здесь, – сказала мне Дэни. В свете люстры колечко, вставленное в ее губу, полыхнуло живым огнем красных бусинок змеиных глаз.
– А я и не буду, – ответила я. – Уезжаю к бабуле.
– Вот, держи! – Мама вручила мне запись.
– Можно мне взять к бабуле немного помадки? – спросила я.
Чуть поколебавшись, она разрешила.
– Конечно, – сказала она. – У нас ее более чем достаточно.
– Давай я отрежу тебе немного, – предложила тетя Клаудия, направляясь к большому столу, где остывали две формы с помадкой. Сама она принесла блюдо с булочками, которое
Моя мать выдала ей нож, и тетя начала нарезать помадку.
– Привет!
Оглянувшись, я увидела, что в кухню вошла Амалия.
Мама уже занялась кофеваркой, засыпая в нее порцию зернового кофе, но оторвалась от дела и приветствовала очередную гостью.
– Привет, Амалия, – сказала она.
– Какие у тебя тут чарующие шоколадные ароматы, Нора, – сказала Амалия, потом увидела меня, и на лице ее отразилось удивление: – Мне казалось, Молли, ты собиралась уходить.
– Я и уйду, – заверила я ее, – как только получу немного помадки для бабули.
– Могу я чем-то помочь? – спросила Амалия.
– Можешь поставить чайник для чая, – предложила моя мать, заливая воду в кофеварку.
Я наблюдала за их лицами, выискивая хоть какой-то намек на ту напряженность, которая, по словам папы, существовала между ними. Они, конечно, не обнимались, как давно не видевшиеся сестры, однако мне не удалось заметить сейчас ни малейшего проблеска враждебности. Да, по-моему, и никогда не удавалось.
Тетя Клаудия сложила помадку и печенье в белый бумажный пакетик и вручила его мне.
– Не скучайте там с бабулей, – пожелала она.
– Расселл заедет за тобой часов в одиннадцать, – добавила мама, доставая чашки из стенного шкафчика над кофеваркой.
– Отлично, – сказала я. – Пока!
На улице еще не стемнело, воздух благоухал летними лесными ароматами, а цикады уже заводили свою вечернюю песню. Я проходила по нашему лесистому участку, когда на подъездной дорожке показалась голубая машина. Кто приехал, стало понятно, только когда задняя дверца открылась и на дорожке появилась папина коллега, Дженет, а с передних сидений выбрались Питер и его жена Хелен. Питера и Хелен можно было ошибочно принять за пожилую чету на пятом десятке. Оба одного роста, они носили одинаковые бриджи защитного цвета и однотипные футболки – голубая у Питера и золотистая у Хелен, – и волосы у них тоже поблескивали одинаковым каштановым оттенком. Дженет, с другой стороны, выглядела, как всегда, эффектно. Она помахала мне рукой.
– Привет, Молли, девочка! – воскликнула она, отходя от машины. – Далеко ли собралась?
Дженет носила парики, и, казалось, ее не волновало, знают ли об этом окружающие. Всякий раз, когда я видела ее, она увенчивала голову новой шевелюрой. Сегодня она выбрала исключительно кудрявый рыжевато-блондинистый парик, волосы спускались до плеч и потрясающе подчеркивали ее темную кожу. В этом парике она выглядела как Уитни Хьюстон.
– К бабушке, – ответила я.
– Ах. – Дженет глянула на Питера.
– Разве Бесс не придет на собрание? – спросил меня Питер, и я покачала головой.
– Я чувствую
– На кухне еще много осталось, – успокоила ее я. – А тетя Клаудия напекла булочек с арахисовым маслом.
Питер кивнул на кассету с видеозаписью в моей руке.
– Вы с Бесс, похоже, нынче вечером будете смотреть кино? – спросил он.
– Вероятно, будем, но это кассета с записью сеанса папиной терапии.
– Понятно, того сеанса, где он притворяется, что занимается терапией? – Улыбочка Питера явно напоминала ухмылку.
Хелен ткнула его локтем под ребра, а Дженет возвела глаза к небу.
– У некоторых прилив легкой профессиональной зависти, – констатировала она. – Не обращай на него внимания.
Я отлично поняла, что она имеет в виду. Питер тоже написал книгу, но ему никак не удавалось издать ее.
– Мне пора бежать, – поспешно добавила я.
Похоже, я опоздаю к бабуле на целых двадцать минут.
Они помахали мне на прощание, и я направилась к кольцевой дороге, размышляя до самого подъема по Адскому провалу, зачем на наше семейное собрание могли пригласить Дженет, Питера и Хелен.
16
В крепости моего брачного союза появилась малюсенькая трещинка. Пока едва заметная. Вообще-то я сомневаюсь, что Эйден знал о ней, зато я точно знала. Два месяца прошло с того группового собрания в «Источнике Надежды» и нашего обсуждения в машине открытого усыновления. Эту трещинку я начала осознавать через несколько дней после того разговора. И замечала ее всякий раз, когда Эйден упоминал о той счастливой семье из четырех человек. Если бы я упоминала о них, то мой голос выдал бы легчайший оттенок сарказма, и он мог огорчить Эйдена, поэтому я помалкивала, прикусив язык, не желая спорить с ним на эту тему. Я просто надеялась и молилась, чтобы мы нашли биологическую мать, которой не нужен такой уровень вовлеченности в жизнь ребенка.
Эта трещинка тревожила меня. Меньше всего мне хотелось, чтобы наша надежда на обретение ребенка породила разногласия между нами. Именно сейчас нам требовались совместные усилия. Больше чем когда-либо мы должны быть одной командой.
Звонок, которого мы оба ждали, раздался у меня на работе, и я мгновенно узнала голос Зоуи.
– Догадываетесь, Молли, почему звоню? – спросила она. – Одна биологическая мамочка заинтересовалась вами с Эйденом!
– Уже? – поразилась я. – Ведь прошла всего пара месяцев.
Она немного помолчала, и я сразу поняла, что выдала неверную реакцию.
Видимо, потрясение воспринималось как огорчение столь быстрым выбором.
– Ну, она рассматривает еще варианты двух других семей, – продолжила Зоуи, – но очень хочет поговорить с вами и Эйденом. Она сказала, что влюбилась в вас, прочитав ваш краткий биографический очерк.
«Она влюбилась в нас»… Мгновенно я тоже полюбила ее, какой бы она ни оказалась.
– Эйден в командировке до конца недели, – сообщила я дрогнувшим голосом. Казалось, что я чиню препятствия процессу. – Но я могу поговорить с ней, – тут же добавила я. – Мне не терпится поговорить с ней. Когда она ожидает…