Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь
Шрифт:
Я почувствовала, как она мельком глянула на меня.
– Я очень сильно любила тебя, – заверила она меня, – но подумала, что для тебя лучше всего жить с отцом и с Норой, чем с матерью-одиночкой… причем ненадежной, слегка психованной матерью-одиночкой. – Она пожала плечами. Улыбнулась. – Зато Нора оказалась прекрасной в этой роли, правда? Она ставила твои потребности превыше всего, именно на это я и надеялась. Я уверена, что она с трудом смирилась с соседством бывшей любовницы ее мужа.
Слово «любовница» покоробило меня. Мне не хотелось представлять отца в роли любовника, однако
Амалия свернула на дорожку, ведущую к дому тети Клаудии и дяди Джима.
– Нора, возможно, не воплощенная сердечность, но она очень практична и, увидев тебя, приняла как родную. Разве ты не понимаешь, что в итоге тебе очень повезло, у тебя появились замечательные родители.
– Еще как повезло, – кивнув, подхватила я, – ведь меня любят трое родителей.
Однако легкая душевная боль пока не собиралась покидать меня.
Из пяти семейных домов Моррисон-риджа самым захудалым выглядел дом тети Клаудии и дяди Джима. Подозреваю, однако, что, когда его построили, он смотрелся вполне прилично. Двухэтажное здание серовато-коричневого цвета на черном цоколе, хотя его и разглядеть-то было трудно, потому что вокруг него вечно громоздились три старые легковые машины и один обшарпанный пикап, да вдобавок одна стена обросла густым кустарником, а длинные плети плюща почти полностью скрывали крыльцо.
Сколько же я уже не заходила к ним в гости? Я попыталась вспомнить. На тринадцатилетие Дэни устроили большую вечеринку, должно быть, тогда-то я и была у них последний раз. Тогда она еще выглядела обычной девочкой, с такими же, как у меня, скучными каштановыми волосами и свежим лицом, не тронутым косметикой. С того вечера мне запомнилось лишь то, что тетя Клаудия предложила Дэни поделиться со мной новым ювелирным набором юного умельца, и, вместо того чтобы дать мне поиграть с ним, Дэни спустила весь бисер и проволочки в туалет. Я правда терпеть ее не могла. Мама однажды сказала мне, что мы полюбим друг друга, став старше, но я даже не представляла, что такое вообще может случиться.
Едва мы с Амалией вступили в дом, как я мгновенно вспомнила присущий ему запах. Так больше не пахло нигде. Он напоминал мне ароматы свежеиспеченного хлеба, теплого, на дрожжах.
– Бродит пиво Джима, – сказала Амалия. – Теперь этим запахом пропитался весь дом.
– Вроде бы приятный запах, – нерешительно произнесла я. Настораживал только странный кисловатый оттенок.
– В малых дозах, безусловно, – заметила она, поставив корзинку с уборочным хозяйством на кухонный стол. – По крайней мере скрывает запах курева. Хотя ко времени окончания уборки в этом доме я думаю лишь о том, как бы поскорее принять душ и смыть этот запах с волос.
– Тише, – прошептала я, испугавшись, что кто-то может быть дома.
– О, никого нет. – Амалия открыла шкафчик под раковиной и вытащила бутылку средства для мытья посуды. – Джим отправился вывозить мусор, Клаудия сегодня строчит круги или что-то в этом роде, а вот у Дэни – не помню, но тоже какие-то дела.
– Вероятно, в торговом центре, надо же ей обновлять свой черный гардероб.
–
– Дэни переживала? Почему? Она же тогда была совсем ребенком.
– Твой отец души в ней не чаял, вот почему, – пояснила Амалия и отрегулировала температуру, держа пальцы под струей воды. – Она жила словно маленькая принцесса, а потом появилась ты и полностью завладела его вниманием. Ей вполне можно посочувствовать.
Это удивило меня, хотя, вспомнив их общение, я осознала, что мой отец всегда относился к Дэни с особой сердечностью. Если кто-то из родственников высмеивал ее боевую раскраску или странности поведения, он всегда защищал ее, говоря что-то типа того, что «она испытывает свои крылышки».
Впрочем, дом Дэни выглядел жутко грязным, по крайней мере, если оценивать состояние кухни и ту часть гостиной, что я уже видела. В нашем доме всегда было «прибрано», как могла бы сказать Нора.
– Я могу убраться в домах Бесс – твоей бабушки – или Тревора с Тони часа за два. – Амалия закрыла кран и вытерла руки посудным полотенцем. – А на этот бардак уходит минимум четыре. Тони держит дом в приличном состоянии, и там у меня не так много работы, но Клаудия… взгляни, какая здесь грязь. И поверь мне, специально оставлена для меня.
– Что значит, специально для тебя?
– Клаудия обожала Нору, поэтому, когда появилась я… в общем, она возражала против того, чтобы я жила в Моррисон-ридже. Она считала меня разлучницей, разрушительницей семейных гнезд. – Она с улыбкой взглянула на меня. – Но я никогда не поступлю так с Норой. – Она отодвинула один из стульев от кухонного стола. – Может, ты посидишь здесь, пока я работаю, составишь мне компанию? – предложила она.
– Хочешь, я приберусь в одной из комнат? – предложила я.
– Нет, Молли, не надо мне помогать. Еще ладно, если бы мне платили, тогда я могла бы поделиться с тобой, но мне не платят, поэтому я лучше управлюсь сама. Можешь включить радио и потанцевать. Или просто поболтай со мной.
Я устроилась на стуле, поставив локти на стол.
– А почему ты сказала, что тебе не платят? – Я всегда считала, что Амалия как раз зарабатывала уборкой домов.
– Ну, плата, во всяком случае, не подразумевает денег, – сказала она, натягивая желтые резиновые перчатки и начиная мыть оставленную в раковине посуду. – Зато я получаю жилье, а это важно, так что мне грех жаловаться.
– Но… на что же ты покупаешь еду и одежду или другие нужные вещи? – Я подумала о ее длинных волосах, всегда пахнувших жимолостью. – На что же ты покупаешь шампунь и тому подобное?
Я не могу сказать, задержалась ли она с ответом, поскольку усиленно оттирала сковородку, или ей просто не хотелось говорить мне.
– Твой отец, – наконец сказала она. – Он каждый месяц дает мне деньги. Не много, но достаточно.
– А мама знает? – практически шепотом спросила я.
– О конечно! – Она сполоснула сковородку под краном. – Он не стал бы втихаря делать ничего подобного.