Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Фух, теперь вы видите, как сильно я нуждаюсь в Скарлетт? — спросил Кендалл, усаживаясь на стул напротив меня. — Я на ногах уже пять часов подряд, даже присесть некогда. А Скарлетт очень мне помогает, избавляя меня от обязанности обслуживать добрую половину клиентов. Ну, теперь и мне стаканчик можно.

Я хмуро наблюдал за тем, как Шмидт наливал себе виски.

— Ты ведь на работе, забыл? — сказал я.

— Брось, ты видел когда-нибудь трезвых барменов? — Немец сделал глоток виски и с наслаждением улыбнулся. —

К тому же без выпивки тут просто не выжить.

— И сколько ты вливаешь в себя за один рабочий день?

— Когда как, бывает и по бутылочке… Главное не переборщить, иначе потом с ума начинаешь сходить. Ну что, Логан, налить тебе?

— Нет-нет, спасибо, — отказался я и мысленно добавил: «Мне и без этого есть, от чего сходить с ума».

— Ладно, как знаешь. — Вздохнув, Кендалл перевёл взгляд на Джеймса, лежавшего на стойке, и с усмешкой спросил: — Давно он спит?

— Час уже, наверное. Ну и нахлестался же он…

— М-да, не поделаешь с этим ничего… Лучше бы он на самом деле поехал ко мне.

В последнее время у нас с Кендаллом установились прекрасные, вполне устраивающие меня отношения. Уже года полтора как он не заводил наш разговор в сторону Эвелин и ничего не спрашивал о ней. Вообще-то это было потому, что они вдвоём нередко виделись… Но то, что наши с ним отношения вернулись к тем, какими они были ещё до появления Эвелин в моей жизни, почти полностью окупало мою ревность к их встречам. Я больше никогда не называл Шмидта подлецом, да и не было у меня особо веских поводов: мы с ним перестали ругаться и драться.

— Лучше бы не стало, — ответил Джеймс, поднимая голову. — Я и здесь себя вполне хорошо чувствую. Но мне будет гораздо лучше от ещё одного стаканчика…

— Ещё один стаканчик, — прервал друга владелец «Погони», — и ты точно свалишься со стула. На, попей лучше простой воды. — И он поставил перед Маслоу высокий стакан, наполненный водой.

— Мы будем здесь до д-двух? — спросил ловелас в отставке, взяв стакан и поднеся его к губам.

— Не знаю, хочу уехать пораньше… Может быть, оставлю бар на Скарлетт, я думаю, она вполне нормально справится. А может быть, вообще сейчас напьюсь и сделаю вид, что я не бармен, а обычный посетитель.

И он налил себе ещё виски.

— Скарлетт, бар на тебе, — обратился Шмидт к девушке, подошедшей к стойке за коктейлями. — Моя работа на сегодня закончена.

— А как же столики?

— Посетители не безногие, сами дойдут до бара и возьмут себе напитки. Давай, давай, за стойку.

Чтобы не отвлекать Скарлетт от работы, мы с парнями пересели за самый дальний столик, находившийся в затемнённом углу. Стрелка часов уже приближалась к восьми.

— Вот, скоро и Мэрилин с остальными приедет, — сказал Кендалл, с улыбкой указывая на часы. — Будут танцы. Логс, во сколько поедешь домой?

— Не знаю.

Буду ждать, пока Эвелин не позвонит.

Моя возлюбленная проводила сегодняшний день в больнице, и я не хотел возвращаться домой раньше неё. В нашей пустой квартире мне было так же одиноко, как раньше мне было одиноко в своём пустом доме.

— Ну, и отлично, — с той же улыбкой отвечал друг, и меня сильно радовало то, что я мог с непринуждённостью упоминать её имя в нашем разговоре. — Тогда вы двое посмотрите на танцы объективным взглядом и, может быть, скажете, чего не достаёт.

Джеймс чувствовал себя лучше, чем прежде, и уже не лежал на столе, а заинтересованно озирался по сторонам.

— А, кстати, Джей, — опомнился вдруг Шмидт и задумчиво почесал затылок, — когда приедем ко мне, ты можешь увидеть чужие сумки с одеждой… Не удивляйся.

— У тебя кто-то гостит? — спросил Маслоу.

— Да… Да, вообще-то. Кевин приехал сегодня утром, — с кривой усмешкой ответил немец. — Он вроде как соскучился по младшему братишке, но я-то знаю, что его мама прислала.

— Зачем это? — не понял я.

— Она уже давно просит, чтобы я закрыл этот бар и вообще вернулся в Канзас. Мама знает, что я не особо прислушаюсь к её просьбам, а потому пытается повлиять на меня через мнение старших братьев.

— У неё это получается?

— Ни черта! — засмеялся Кендалл. — Не хочу я ехать никуда, да и «Погоню» свою я никому не продам. Мама думает, что мне тут плохо, но она ведь совсем не понимает того, что держит меня здесь.

Что-то внутри меня вспыхнуло, когда я услышал это: мне показалось, что друг говорил об Эвелин. Но повнимательнее вглядевшись в лицо немца, я отогнал эти мысли и попытался успокоиться.

— Ты настолько откровенен с Изабеллой, — начал Кендалл, поворачиваясь к Джеймсу, — что прямо так и сказал ей, что сегодня будешь пить?

— Ну, да. Мы стараемся быть предельно честными, к тому же не хочется подавать Санни дурной пример… Дети, они ведь копируют всё, что видят. Так что мы ещё давно условились, что пьяным я никогда не буду показываться дома.

— А ссоритесь вы тоже в отдельно отведённое время? — спросил я, и в моём тоне прозвучал злой сарказм. — Ну, чтобы Санни не видела?

Маслоу слегка улыбнулся и, наклонив голову, ответил:

— Оказывается, если сильно постараться, то можно избежать криков в присутствии ребёнка. Да и вообще Санни сделала меня более взрослым и ответственным… И Изабеллу тоже. Мы начали так следить друг за другом, и это правда прибавляет ответственности… — Он, уставившись на пустой стакан из-под воды, не надолго замолчал. — Но Изабелла начинает относиться к этому как-то даже истерично, особенно это касается моего тела…

— В смысле? — не понял Кендалл, взгляд которого уже затянулся пьяным туманом.