Умершее воспоминание
Шрифт:
Мы решили зайти в «Пиццу у Сэмми».
— Возьмём одну большую или каждому по куску? — спросил Джеймс, доставая бумажник.
Кендалл, глядя на меня и Чарис, сказал:
— Пошли выберем. Посмотрим, что они смогут нам предложить. Карлос, ты с нами?
И эти трое ушли, оставив нас с Чарис наедине.
— Кого я вижу, — послышался сзади меня мужской голос, и я обернулся. — Помнится, Логан, недавняя наша встреча тоже случилась в аэропорту.
— Да, Маверик, — согласился я. — Какое совпадение.
— Чарис, — обратился мой соперник к моей бывшей, —
— Логан пригласил меня раньше, Мавс. Но если хочешь, можешь присоединиться.
— Ещё чего, — с презрением хмыкнул он. — Я подожду тебя в зале ожидания. Хочу поговорить с тобой.
Смотря вслед Маверику, я усмехнулся и сказал:
— По-моему, он не сильно счастлив.
— Да, а теперь я не счастлива от того, что он хочет поговорить со мной.
— А что не так?
— Придётся опять выслушивать его слова о любви, а мне это уже так надоело. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни.
— Исчезнет на ближайшие полгода. Если, конечно, ему не придёт в голову мысль полететь за тобой.
— Не дай бог.
После пиццы мы вернулись к родителям Чарис. Они уже распорядились багажом и сказали, что скоро начнётся посадка и Чарис следует поторопиться.
— Извини, Мавс, — обратилась она к моему сопернику, — не думаю, что нам удастся поговорить. Мне пора.
Но он отвёл её в сторону, и они начали о чём-то тихо говорить. Я смотрел на них, почему-то со злостью сжимая зубы. Джеймс, стоявший совсем рядом, тихо произнёс:
— Не ревнуй.
Потом Маверик поцеловал мою бывшую в губы, что заставило меня буквально вскипеть от злости, и скрылся с моих глаз.
— Всё самое сложное позади, — с облегчением сказала Чарис, снова подойдя к нам с парнями. А затем по громкоговорителю объявили посадку на её рейс.
— Чарис, — строго произнёс её отец, — сколько можно говорить? Идём.
— Мне пора, — с виноватым видом произнесла девушка и приподняла брови вверх. — Джеймс, Карлос, Кендалл, я знаю, что вы не любите меня, но эти полгода, что мы не виделись, мне вас не хватало.
— И нам тебя, — признался Шмидт, решив, очевидно, снять с себя маску холодного женоненавистника. — Особенно твоей вкусной еды.
Чарис засмеялась.
— Надеюсь, полёт не доставит тебе дискомфорта, — без энтузиазма произнёс Маслоу. Это большее, на что он был способен сейчас.
— И Алекса тоже передавала тебе привет, — добавил напоследок ПенаВега. — С наилучшими пожеланиями.
— Передай ей огромное спасибо, Карлос. — Бывшая посмотрела на меня и слабо улыбнулась. — Надеюсь, мы с тобой обойдёмся без сопливых прощаний?
— Конечно. — Я обнял её. — Удачного полёта.
— Спасибо. А тебе удачно добраться до дома.
— Не грустно улетать?
— Есть немного. Но перемены, они к лучшему.
— Это правда. Напишешь мне, как приземлишься в Германии?
— Как пожелаешь.
Она быстро поцеловала меня в щёку и присоединилась к своим родителям.
— Спасибо, — сказал я друзьям, когда Чарис удалилась на приличное расстояние.
— За что? Мы же ничего такого не
— За это как раз и спасибо.
Какое-то время мы ещё стояли у стекла, наблюдая за тем, как пассажиры приближались к самолёту. А потом увидели, как большая железная птица поднялась в небо, и я почувствовал, что какая-то часть моей души оказалась в небе вместе с ней.
========== Глава 6. “Сердце цвета неба” ==========
Разве можно заставить кого-то просить прощения за то, что разбудил любовь и не ответил на нее?
Да нет, конечно.
Пауло Коэльо
Мимо меня плыли ярко освещённые витрины магазинов, деревья, одетые в вызывающие наряды разноцветных огней, с визгом проносились машины. Я смотрел на бурлящую жизнь ночного города, прижавшись щекой к холодному стеклу. Когда автомобиль останавливался на светофорах, люди, переходящие дорогу или просто шагавшие мимо, узнавали меня и начинали махать руками. Я же смотрел на них уставшими глазами, не желая отвечать и даже реагировать на их приветливость.
На часах было почти четыре утра. Я, совершенно измотанный и уставший, ехал на съёмочную площадку. Мик выжал из меня и остальных парней все соки: мы заканчивали запись четвёртого альбома. Сегодня ночью менеджер будто с цепи сорвался! Он отказывал нам в лишней минуте отдыха, постоянно кричал, заставляя вены на своей шее вздуваться, и упорно повторял, что наш бойзбенд — просто кучка ленивых болванов. Но мы не сердились на него за такие слова. Стоило только миновать выпуску нового альбома, мировому туру, и наш Микки успокоиться, став прежним старым добрым Миком Биггзом.
Веки мои стали совершенно тяжёлыми, словно налились свинцом, я жутко хотел спать, а тут ещё эти съёмки. Понимаю, было бы гораздо разумнее поехать домой и выспаться там как следует, но я не горел желанием разъезжать по городу туда-сюда, к тому же рано утром.
Съёмки начинались в семь. За три часа я намеревался выспаться в своей гримёрной, очень хотелось надеяться, что этого времени мне хватит с головой. Поэтому, не желая терять ни минуты, я вызвал такси и велел таксисту ехать прямо к съёмочной площадке.
Когда мне надоело смотреть в окно, я устало вздохнул и облокотился на спинку сидения. Глаза закрылись сами собой. Какое-то время я сидел неподвижно, находясь на грани сна и реальности.
Терпеть не могу такое состояние. В подобные моменты пропадает желание чем-то заниматься, что-то говорить, существовать для чего-то — одним словом, пропадает желание жить. Для меня подобное состояние может быть даже опасным: порой мысли, днём и ночью не покидающие мою голову, убеждают меня в том, что я не нужен этому миру. Это на самом деле страшно, когда ты чувствуешь себя никчёмным существом, напрасно существующим на этой планете. Да, да, именно существующим, а не живущим. И в такие моменты меня гложет единственная мысль: «Только одно может спасти меня — пуля. Только одно я могу сделать для своего спасения — спустить курок».