Умирающее общество и Анархія
Шрифт:
Отбросим же в сторону глупый сантиментализм – даже если и случится, что гнв толпы обратится на боле или мене невинную голову. Чтобы заглушить в себ чувство жалости, нам достаточно будет вспомнить, сколько тысяч жертв поглощает теперь ежедневно пасть общественнаго минотавра ради выгоды сытой буржуазіи. И если окажется, что нсколько буржуа будут повшены гд-нибудь на фонар, убиты на улиц или брошены в воду, то они только пожнут то, что сами посяли. Тм хуже для них! Кто не с толпой, тот против нея.
Для нас, рабочих, положеніе дл очень ясно: с одной стороны – настоящее, современное общество со всми его бдствіями, с неувренностью в завтрашнем дн, с лишеніями и страданіями без всякой надежды на улучшеніе, общество, в котором мы задыхаемся, гд наш
Глава XXII.
Осуществим ли анархическій идеал?
«В теоріи, ваши идеи очень хороши, но на практик он не примнимы: людям нужна власть, которая бы поддерживала равновсіе и заставляла их подчиняться общественному договору», – вот возраженіе, которое выставляют против нас сторонники современнаго порядка вещей, когда вс другіе аргументы их уже исчерпаны и нам удалось уже доказать им, что при сохраненіи существующаго общественнаго порядка рабочему нечего разсчитывать ни на какое улучшеніе своего положенія.
«Ваши идеи прекрасны, но неосуществимы: человк еще не достаточно развит для того, чтобы жить в таком идеальном обществ. Для того, чтобы оно стало возможным, нужно, чтобы человк был совершенным», говорят точно также многіе, вполн искренніе, люди, которые, благодаря рутин и полученному воспитанію, видят повсюду одни только препятствія и не имют достаточно убжденности, чтобы работать для проведенія в жизнь своих убжденій.
А затм, рядом с открытыми врагами и людьми индифферентными, которые могут стать друзьями, существует еще третья категорія личностей, боле опасная, чм прямые враги. Это – люди, которые заявляют себя восторженными сторонниками наших взглядов, которые громко провозглашают, что прекрасне нашего идеала быть ничего не может, что современный строй никуда не годится, что он должен исчезнуть и уступить мсто новому, что такова именно цль, к которой должно стремиться человчество и т. д. «Но», прибавляют они, «эти идеи пока еще неосуществимы: к ним нужно еще подготовить человчество, нужно еще заставить его понять вс преимущества новаго строя». И вот, под предлогом большей практичности, они стараются подновить кое-какіе старые проэкты реформ, всю безполезность которых мы уже показали, поощряя таким образом, существующіе предразсудки и содйствуя их сохраненію. Затм, они стараются извлечь из существующаго положенія как можно больше выгод для себя лично, а вмст с тм их идеал все боле и боле стушевывается и уступает мсто инстинктивному стремленію сохранить настоящее.
К несчастью, конечная цль наших стремленій, дйствительно, неосуществима сейчас же. Наши идеи понятны пока еще для слишком незначительнаго меньшинства, а потому не могут еще имть непосредственнаго вліянія на ход событій общественной жизни. Но разв это должно мшать нам работать для их осуществленія?
Если мы убждены в их справедливости, то почему же нам не стараться примнить их на практик? Вдь если вс будут говорить: «это невозможно», и на этом основаніи покорно склоняться под игом современнаго общества, то буржуазный строй и в самом дл сможет разсчитывать еще на долгіе годы существованія.
Если бы первые мыслители, боровшіеся против церкви и монархіи за независимую и разумную мысль и шедшіе за исповданіе ея на костер и эшафот, думали так о своем идеал, то в нашем обществ до сих пор царили бы мистицизм и феодальное
М. Гюйо, в одной из глав своей в высшей степени замчательной книги: «Очерк системы нравственности без принужденія и санкціи» развивает ту мысль, что «если человк не поступает соотвтственно своей мысли, то это значит, что самая его мысль неполна». Это совершенно врно. Тот, кто вполн убжден в справедливости какой-нибудь идеи, не может не стараться о ея распространеніи, о ея проведеніи в жизнь.
Как часто случается, что два пріятеля спорят и ссорятся из-за пустяков только потому, что каждый стоит за свой взгляд и уврен в справедливости того, что говорит. Казалось бы, что стоит сдлать удовольствіе пріятелю, или просто воздержаться от доставленія ему непріятности? Отчего не пропустить молча мысль, с которой вы несогласны, раз только эта мысль не затрогивает существенных пунктов ваших убжденій? Вы так и длаете сплошь да рядом, когда рчь идет о предметах, о которых у вас нт опредленнаго мннія; но как только дло коснется того, о чем у вас мнніе составилось, то, хотя бы это был совершенный пустяк, вы сейчас же вступаете в спор и защищаете свой взгляд даже против лучшаго друга. А если так бывает в вопросах пустяшных, то что же сказать о вопросах и идеях, касающихся будущности всего человчества, освобожденія нашего класса, наших потомков и нас самих?
Мы, конечно, вполн понимаем, что не всякій одинаково способен на сопротивленіе и борьбу, не всякій может проявить одинаковую энергію в дл разрушенія существующих учрежденій; не вс темпераменты, не вс характеры обладают достаточной для этого твердостью. Трудностей так много, лишенія так тяжелы, преслдованія так сильны, что мы вполн понимаем, что в дл распространенія тх идей, которыя мы считаем истинными и справедливыми, должны существовать различныя степени. Но энергія нашей дятельности, во всяком случа, всегда будет пропорціональна сил первоначальнаго толчка, даннаго нам, и степени нашей вры в данную идею. Очень часто вас могут останавливать разныя соображенія, касающіеся семьи, окружающей среды, необходимости сохранить хлб насущный; но, какова бы ни была сила этих соображеній, если вы – человк дйствительно убжденный, они никогда не заставят вас примириться со всми совершающимися на ваших глазах безобразіями; придет минута, когда вы отбросите все это в сторону и будете помнить только одно: что вы – человк и что вы мечтали когда то о чем-то лучшем, чм то, что вам приходится выносить.
Тот, кто неспособен ни на какую жертву ради убжденій, которыя он якобы исповдует, в дйствительности не имет ровно никаких убжденій: он просто прикрывается ими, как ярлыком, для вида, потому что в данную минуту они в мод, или потому, что он хочет оправдать ими какіе-нибудь дурные поступки; берегитесь довриться такому человку: он вас обманывает. Что же касается тх, которые хотят прибгнуть к помощи существующих учрежденій якобы для пропаганды новых идей, то это – не боле, как честолюбцы, которые под предлогом будущаго хотят только свободно пользоваться жизнью в настоящем.
Из этого одного видно, что наш идеал не может быть осуществлен сейчас, и мы вполн готовы это признать; но он будет становиться все боле и боле осуществимым в той мр, в которой люди, его усвоившіе, сумют приложить к этому свою энергію. Чм живе будет их пропаганда, тм ближе будет и достиженіе цли. Если мы будем входить в сдлки с существующими учрежденіями, мы не разрушим их; если мы будем прятать наши убжденія в карман, мы не добьемся их распространенія.
Чтобы бороться с современным строем и работать для воплощенія в жизнь новых идей, нужна энергія, а эту энергію дает только твердое убжденіе. Вот почему т, кто такія убжденія имет, должны стараться быть «ловцами людей».