Уничтожить королевство

Кристо Александра

— Точно. — Мадрид щелкает пальцами: — Как насчет чего-нибудь посмелее?

— Посмелее?

Я колеблюсь, и сквозь воинственные черты Мадрид проступает улыбка.

— Не паникуй. Я лишь предлагаю что-нибудь менее девчачье и более пиратское.

Я медленно киваю. Мне все равно, во что она меня обрядит, только бы согреть хрупкие кости, ибо сейчас холод сдавливает их с силой сотни сирен.

Я осмеливаюсь еще раз взглянуть на Элиана. Шляпа по-прежнему защищает его глаза от полуденного солнца, но я чувствую, что принц смотрит. Наблюдает. Ждет, когда я оступлюсь и открою свои истинные намерения или,

может, когда чем-то заслужу его доверие. Пусть смотрит. Если у Мадрид получится, то при следующей встрече я буду таким же пиратом, как и он.

Глава 23

ЭЛИАН

Я не сознаю собственного волнения, пока Лира не появляется под баком в полном пиратском облачении, разве что деревянной ноги не хватает.

Матросы обсуждают каждый свое, их тихие голоса сливаются в нестройный гул, а Кай оживленно вещает Торику о старых долгах, с которыми трудно расплатиться. Но стоит Лире выйти, и воцаряется тишина.

Волосы ее перекинуты на одну сторону и скручены в толстый жгут с вплетенным в него шнурком. В ушах болтаются крупные золотые кольца, оттягивая мочки. Даже со шканцев я вижу на застежках засохшую кровь. На Лире темно-бирюзовые штаны и вычурный жакет в тон с косым рядом овальных пуговиц. На плечах раскачиваются золотые кисточки, запястья прикрывают манжеты белой рубахи, а на локтях красуются заплатки, наспех пришитые черными нитками.

Лира упирает руку в бедро, притворяясь, будто ни капли не смущена, но я впервые с момента встречи вижу на ее лице столь искренние эмоции. Может, она и выглядит как пират, но, чтобы сойти за такового, должна еще многому научиться.

— Да вы издеваетесь, — ворчит Кай. — Я просил Мадрид отвести ее помыться, а не наряжать как принцессу пиратов.

— Так мило, что ты считаешь ее похожей на принцессу, — ухмыляюсь я. — Обязательно ей передам.

— Я серьезно, — говорит он, будто я сам этого не понял. — Сначала она пролезает на борт, а теперь еще и пытается выглядеть как одна из нас? Словно ждет, когда мы забудем, что она чужачка, и подставим спины для удара.

— Она лишь надела рубашку да пару новых сапог, а ты уже целый заговор расписал.

— Не будь наивным! Сам знаешь, чужакам доверять нельзя.

Я натянуто улыбаюсь, стиснув зубы. Одно дело напоминать мне об осторожности, и совсем другое — отчитывать меня на палубе моего же корабля, точно дитя неразумное. «Наивный». Слишком знакомое слово, чтобы я остался равнодушным.

— Говоришь как мой отец. Если я захочу услышать нравоучения, то непременно обращусь к тебе.

— Я лишь советую.

— Нет, ты пытаешься внушить мне сомнения, и это быстро надоедает. — Я вздыхаю, чувствуя зарождающуюся усталость — ту, что обычно сопровождает меня в высадках на Мидасе. — Я не зеленый юнец, впервые вышедший в море. Я капитан этого корабля и был бы признателен, перестань ты возиться со мной, как с неопытным маленьким принцем, которому нужны советы.

Плечи Кая напрягаются, на лице появляется бесстрастная маска, но я слишком расстроен, чтобы переживать об этом. На собственном корабле я не должен быть мидасским наследником с легионом телохранителей и советников. Я должен быть чертовым пиратом.

В такие моменты я всегда думаю о договоре Кая с моим отцом: тот предложил ему остаться рядом со мной в качестве опекуна, а не

друга, дабы защищать меня от мира, который я жаждал исследовать. И пусть Кай отрицает, что он здесь именно поэтому, его сомнения в моих решениях и вопросы к моим действиям неизбежно навевают мысли об отце и его придворных. Я сразу вспоминаю, что как сын дипломата Кай привык манипулировать знатными особами. И я лишь очередной принц, решивший вдоволь нагуляться, прежде чем стать королем.

Я спускаюсь на главную палубу. На бедре Лиры, прямо над подворотом высоких сапог, висит пистолетная кобура. А на красном тканевом поясе, что стягивает ее талию, есть золотой обшлаг, как раз подходящий для меча. К счастью, оружия Мадрид ей не вручила.

— Ты почти сливаешься с толпой, — говорю я.

Лира морщится:

— Это не комплимент.

Я снимаю шляпу и иду к своей сабле, оставленной у лестницы. Цвет ее переливается от насыщенного золотого до пепельно-черного, рукоять обвивает вычурная гарда с картой Мидаса, вытравленной на металле, а сам клинок слегка изгибается на конце, дабы разить насмерть.

Указав на Мадрид острием, я прошу:

— Одолжи Лире что-нибудь.

Я обращаюсь именно к ней, так как она привязана лишь к своему стрелковому оружию. И потому что любой другой член экипажа наверняка бы замешкался. Не стоит даже пытаться разлучить пирата с его мечом.

— Элиан, — предостерегает меня Кай.

Мол, не глупи, одумайся, особенно если всего лишь хочешь отстоять свою правоту.

— Мадрид. — Я указываю на ее абордажную саблю.

Мадрид отдает ее без сомнений, нарочно не глядя в сторону Кая. Ей, как и остальным на борту, не терпится узнать, что же будет дальше. На нас устремлены десятки пар глаз, гомон голосов сменяется тишиной, когда каждый замолкает, чтобы ничего не упустить.

— Не знал, что ты умеешь улыбаться, — говорю я, пока Лира любуется своим новым клинком.

— Ты научишь меня сражаться.

То не вопрос и не просьба. Она требует, как будто не я сам решил предложить помощь, а только поддался ее женским чарам.

Как будто у Лиры есть какие-то чары.

У меня нет привычки учить чужаков своим трюкам, но если она хочет выжить среди моих людей, то должна уметь обращаться с саблей. Наблюдать за ее схваткой с эйдиллионской стражей было довольно неловко, а ведь Лира нужна мне, чтобы одолеть Морскую королеву. И раз уж она не собирается раскрывать никаких тайн — ни сокровенных деталей ритуала, ни иных подробностей, — пока мы не достигнем вершины Заоблачной горы, то должна добраться туда целой и невредимой и суметь защитить себя на случай, если меня не будет рядом. Особенно когда мы причалим в следующем пункте назначения. Она считает мою команду грубоватой? Что ж, при встрече с ксапрарцами кого-то ждет новое потрясение.

— Я научу тебя выживать, — поправляю я. — Урок первый: не стой вот так.

Я указываю на ее плотно сжатые ноги и прямые колени. Если Лира не соврала о своей семье, то я ожидал лучшей подготовки. Полемистские наемники — воины до мозга костей. Впрочем, она же упоминала, что лишилась семьи еще в детстве, потому, возможно, была слишком юной для полноценных тренировок.

Я меняю стойку, и Лира расставляет ноги, каждый жест отражая как зеркало, даже руку поднимает, дабы скопировать сгиб моего локтя.