Уничтожить королевство
Шрифт:
— Пошевеливайтесь! — ору, едва ступив на «Саад». — И чтоб эту посудину разнесло в щепки волной от нашего ухода!
«Саад» покачивается и погружается в хаос. Люди бегают с одного конца палубы на другой, тянут тросы от лебедок, расчищают гик и подгоняют паруса, вычисляя направление ветра. Я пробираюсь вперед, проталкиваясь мимо тех, кто замирает, замечая в моих руках окровавленную девушку, и предлагает помощь.
— Элиан, — зовет Кай. — Ты ранен. Давай я ее понесу.
Я игнорирую его и поворачиваюсь к Торику. На Лиру тот смотрит с грустью. Может, раньше она и не была
— Убедись, что док готов, — говорю я, и старпом кивает.
Через его плечо небрежно перекинут Райкрофт, его кровь капает Торику на спину. Ублюдок жив, но еле-еле и явно ненадолго, если я до него доберусь. Лира так и лежит безвольно на моих руках, и я кричу Торику, чтобы побыстрее привел доктора. Он не колеблясь сбрасывает Райкрофта на пол и мчится в трюм.
На самом деле дока у нас нет, но помощник инженера когда-то путешествовал с цирком Плазматаша, и этого достаточно. Пока я несу к нему Лиру через все коридоры и изгибы своего корабля, в голову вдруг приходит мысль, что из всех собравшихся здесь принцев, пиратов, убийц и каторжников помочь ей может лишь маленький мальчик из цирка. Это кажется забавным, и я представляю, как посмеялась бы Лира, если б знала, что штопать ее будет инженер-салага. Какой бы язвительный комментарий она отвесила, и как бы он проник в мое тело, словно чудесный яд. Словно пуля.
Я врываюсь в тесную комнату, следом влетает Кай. Невольный лекарь указывает на стол посреди инженерской каморки.
— Кладите ее туда, — выдыхает испуганно. — И расстегните ей платье.
Я делаю, что велено, и достаю кинжал. Странно, сначала я думаю, что кровь из раны уже хлестать не должна — разве она не вся уже на мне и на платье Лиры? — но потом, когда кровь все же льется, мне кажется, что ее слишком мало. А может, она уже вся вытекла. Может, в теле ничего не осталось.
— Боги. — Кай отступает, когда я разрезаю платье Лиры. — Она выживет?
— А тебе не все равно? — огрызаюсь я.
Он ни в чем не виноват, но кричать на Кая — это почти как кричать на себя, а сейчас мне очень нужно все выплеснуть. Ведь виноват я. Если Лира умрет, это будет на моей совести.
«Не верится, что ты за мной вернулся».
Но прежде всего я ее бросил.
— Я не желаю ей смерти, Элиан. — Кай сжимает мою руку, помогая сохранить равновесие, пока что-то внутри разваливается и грозит разорвать меня на куски. — Никогда не желал. К тому же, — он сует руку в карман и вздыхает, — она защитила тебя, когда я не смог.
— Похоже, чистый выстрел, — говорит док, и я поворачиваюсь, взбешенный иронией.
Выстрел был грязный во всех отношениях.
— Пуля лишь оцарапала ей ребра, — продолжает док. — Но надо проверить, не пострадали ли органы. — Он указывает пальцем в перчатке на Кая. — А ты не загораживай мне свет, лучше принеси полотенца.
Кай не возмущается, не говорит, мол, лучше дать Лире умереть, чтобы она уж точно нас не предала. Он разворачивается и быстро уходит, даже не сверкнув на прощание глазами.
— Она не повредила ничего важного, — вновь подает голос док.
Звучит скорее как мысли вслух, а не
— Точно не знаю, — отвечаю я. — Крови было много.
Он пожимает плечами и берет из ящика с виду абсолютно незаконный инструмент.
— Не встречал еще механизм, который не могу исправить. Человеческое тело — оно ведь та же машина. — Док поднимает на меня полный уверенности взгляд. — Однажды я спас обезьяну с ножевым ранением под ребра. Несчастный случай с лопнувшим воздушным шаром. Тут то же самое.
Звучит обнадеживающе, так что я киваю, и в тот же миг в дверь влетает Кай с охапкой чистых полотенец. А затем мы оба уходим тем же путем, каким пришли. Я не возражаю. Даже рад, что меня отослали, дабы не мешал доку работать. А то пялился бы на безвольное тело Лиры и думал о том, что еще никогда не видел ее такой уязвимой. Такой способной умереть…
Не дав себе ни секунды передышки, я возвращаюсь на палубу к Райкрофту. Матросы вокруг него раздувают ноздри в ожидании, когда им дадут волю. Я чувствую, как напряжен стоящий рядом Кай. Он едва сдерживается и явно очень надеется, что я не попрошу его сдерживать остальных. В этом вся суть моей команды. Им необязательно быть друзьями. Даже необязательно нравиться друг другу. «Саад» — это семья, и, защитив меня, Лира кое-что доказала Каю. Я запер ее в темнице, заставил торговаться за право остаться на корабле, и она все равно меня спасла, считая это правильным выбором. Жизнь за жизнь. Доверие за доверие.
Таллис Райкрофт сверлит меня взглядом, но в состоянии полутрупа он совсем не такой грозный. Его левый глаз заплыл и опух, теперь напоминая холм, и из-за ран на лице губ практически не видно. Дыра в его животе кровоточит.
— Что будешь с ним делать? — спрашивает Кай.
Голос его отнюдь не спокоен, обычным беззаботным тоном тут даже не пахнет. Кай хочет отомстить не меньше, чем я. И не только за похищение его капитана, но и за умирающую девушку в трюме нашего корабля.
— Не знаю.
Мадрид играет между пальцами маленьким складным ножичком. Лезвие задевает кожу, и она позволяет крови капать на раненую ногу Райкрофта.
— Он не достоин жизни, — говорит Мадрид. — Ты не должен врать нам.
Осознав, какую бурю он породил, Райкрофт медленно моргает единственным глазом. Юный принц во мне хочет его пожалеть, но я не могу отвести взгляда от углублений в форме полумесяца и длинных зазубренных царапин на его руках. Раны, нанесенные при попытке отбиться от него. Следы ногтей, так похожие на отметины на моей груди.
Я мешкаю, застигнутый врасплох искаженным образом Погибели Принцев, что возникает перед глазами. Она могла сломать мне шею или как угодно вывести меня из строя, но вместо этого медленно погружала ногти в мою грудь. Сирены всегда так. Всегда тянутся прямиком к сердцу.
— Капитан, — окликает Мадрид, и я смахиваю воспоминание.
— Я собираюсь отыскать воды, кишащие акулами, — отвечаю я, взяв себя в руки, — и сбросить туда его самый драгоценный отросток.
Воцаряется невозмутимая тишина, пока все в пределах слышимости обдумывают мои слова. Райкрофт снова моргает.