Уничтожить королевство
Шрифт:
А теперь все совсем печально. Элиан изменил все за секунду единственным жестом, естественным, как дыхание: он улыбнулся. Не потому, что я страдала или пресмыкалась, или послушно исполняла все его прихоти и приказы, как я угождала матери. Он улыбнулся, потому что увидел меня. Свободной, живой, готовой к нему вернуться.
Я так зациклилась на том, чтобы положить конец правлению своей матери, что даже не задумывалась о том, как положить конец ее войне. Добравшись до ока, я все равно собиралась вырвать сердце Элиана, как и было велено, как будто таким образом что-то докажу своему народу. Но что? Что я такая же, как Морская
Если я найду око Кето, возможно, получится спасти от страданий не только сирен, но и людей. Вдруг я сумею остановить вековую вражду, порожденную смертью. Стану новой королевой, которая не превращает своих дочерей в убийц.
Я вспоминаю, как Крестелл, защищая от меня Калью, пожертвовала собственной жизнью.
«Стань королевой, в которой мы нуждаемся».
— Я позову капитана, — прерывает Кай мои размышления.
Я встаю, позволяя боли пронзить тело и утихнуть, и сосредотачиваюсь на внезапно вспыхнувшем стремлении.
— Нет, — говорю. — Не надо.
Кай медлит у двери, уже вцепившись в ручку.
— Ты не хочешь, чтобы он приходил?
Я качаю головой:
— Ему не придется. Я сама его найду.
Глава 31
ЭЛИАН
По мере приближения к Пагосу воздух с каждой лигой становится все разреженней. Мы ощущаем это каждую ночь, наши кости скрипят вместе с «Саад», пока она рассекает воду, которая вскоре превратится в ил и лед. Неважно, как далеко мы продвинулись, ибо Пагос всегда чувствуется нутром. Все отчетливее и отчетливее с каждой саженью он проявляется где-то глубоко в душе. Финальный акт нашего путешествия, где ждет освобождения кристалл Кето.
Райкрофт теперь как никогда напоминает призрака — он заперт в трюме и обеспечен бинтами и лекарствами. Необходимым минимумом, чтобы доплыть до конца. Я к нему не спускался, делегировав эту обязанность Торику и другим членам экипажа, которые легко сладят и с Райкрофтом, и с собственными эмоциями.
Мадрид такого не доверишь. Не в случае, когда замешан ее земляк. Плохие воспоминания, как правило, сказываются на ее моральных качествах, и я могу это понять. Кай тоже не у дел. Не сможет он присматривать за Райкрофтом да приносить ему еду, не сдобренную ядом. Ну и еще есть я. Человек, которому я в этом вопросе доверяю меньше всего.
Лира, может, и жива, но ничего не закончилось. Облегчение окутало мой гнев точно дымка, приглушив его так, что со стороны не разглядеть, но не изгнав совсем. Впрочем, не имеет значения, спущусь я к Райкрофту или нет, — он и без того должен почувствовать, какая судьба его ожидает. Даже до него наверняка доносится протяжный волчий зов Пагоса. В недра хрустальной клетки, где когда-то была заперта Лира и где теперь сидеть Райкрофту, пока я не вручу его ледяному королевству. Пусть слушает свист ветра в комнате темной, как его душа. А когда мы наконец причалим, пусть гниет в пагосской тюрьме, холодной, как его сердце.
— Ты не пьешь.
Лира взбирается по ступенькам на бак. Пытается удержать плечом соскальзывающее одеяло, но из-за резкого движения вздрагивает, потревожив рану на боку.
Я протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться, но девушка глядит на нее как на ядовитую змею.
— Хочешь,
Моя рука так и зависает между нами.
— Не очень.
— Тогда убери ее от моего лица.
Цепляясь за поручень, она преодолевает последние ступеньки и устраивается рядом со мной. Края одеяла скользят по моим ладоням. Ночами нынче так холодно, что спать в сапогах, похоже, единственный способ сохранить пальцы на ногах. Но здесь, когда кругом звезды и песнь «Саад», спешащей навстречу приключениям, мне тепло так, как никогда не бывает в каюте.
— Я ведь не калека, — говорит Лира.
— Самую малость.
Даже не поворачивая головы, я знаю, что глаза ее полыхают. Лира умеет смотреть на людей — на меня — так, что чувствуешь это столь же отчетливо, как видишь. Не будь ее глаза поразительно синими, я бы поклялся, что они лишь угли, тлеющие на ее внутреннем огне.
Я касаюсь пагосского ожерелья, что висит на моей шее, как ракушка на шее Лиры. Ключ ко всему. К окончанию войны, которая длилась целую вечность.
— Если тебя подстрелят, — ворчит Лира, — я тоже буду относиться к тебе так, будто ты не способен на простейшие действия. — Она обхватывает руками колени в попытке согреться. — Посмотрим, понравится ли тебе, когда я стану протягивать руки, чтобы помочь тебе ходить, даже если ранен ты не в ногу.
— Я буду польщен, что ты ищешь повод просто подержать меня за руку.
— Вероятнее, я ищу повод тебя подстрелить.
Покосившись на нее, я откидываюсь на локти.
Палуба «Саад» усеяна моими друзьями, что орошают лакированное дерево ромом да поют песни, наполняющие паруса наравне с ветром. Глядя на них, счастливых и спокойных, я понимаю, что ничто не может связать прочнее океана. Даже кровь.
— Мадрид сказала, в Пагосе ты собираешься сдать Райкрофта.
— За его голову давно назначена награда. Но во всех королевствах слишком ценили услуги ксапрарцев, чтобы вдруг на них напасть. Теперь же, когда мы разбили их, Райкрофт наверняка в розыске. К тому же в случае чего он станет дополнительным рычагом воздействия на пагосского короля, чтобы он пустил нас на гору и позволил забрать кристалл и со всем покончить.
Лира откидывается назад, чтобы мы были на одном уровне. Сегодня ее волосы как никогда непослушны, и ветер от надвигающегося шторма совсем не помогает. Пряди лезут ей в глаза, скользят по губам, по веснушкам на бледных щеках. Приходится стиснуть кулаки, чтобы справиться с желанием протянуть руку и убрать с ее лица своенравный локон.
— Ты и правда так сильно ненавидишь сирен? — спрашивает Лира.
— Они нас убивают.
— А ты убиваешь их.
Я сдвигаю брови:
— Это другое. Мы так поступаем, чтобы выжить. Они — потому что жаждут нашей смерти.
— То есть это месть?
— Это расплата. — Я выпрямляюсь. — Вряд ли сирены могут как-то оправдаться. Не заключать же с ними мирный договор, как с другими королевствами.
— Почему нет?
Отстраненный голос Лиры заставляет меня задуматься. Ответ должен прийти быстро и легко: потому что они чудовища, потому что убийцы, потому что есть еще тысяча причин. Но ничего такого я не говорю. Если честно, мне и в голову не приходила мысль, что все необязательно должно закончиться смертью. Из всех возможных вариантов я никогда не думал о мирном. А выпади такой шанс, воспользовался бы я им?