Универсальный доктор. Билет на выживание
Шрифт:
Новый всполох молнии лишь на мгновение осветил улицу, и та снова погрузилась в дождливую темноту. Однако мимолетной вспышки света хватило, чтобы заметить пару крупных силуэтов метрах в двадцати от нас. Силуэты крепко стояли на четырех лапах. Один из них дернулся и, слегка пригибаясь к земле, бодро двинулся в нашу сторону. Совсем близко послышалось рычание.
Мокрые шерстистые твари были настроены решительно. Этой ночью они охотились. Бешенство изменило сознание псов, и те приняли новую истину — человек стал добычей. Вблизи собаки оказались не такими крупными, как мне это почудилось вначале, и не сумели бы вдвоем
Ближний ко мне пес, казавшийся черным из-за слипшейся мокрой шерсти, припал на передние лапы, скаля поблескивающие в отсветах редких молний клыки. Не будь дождя, из его пасти падала бы хлопьями пена, но ее смывали срывающиеся с небес струи воды.
Первым молча бросился пес, что был немного поодаль. Выписывая кривые зигзаги, худое тело стрелой метнулось вперед, готовясь к прыжку — пес метил в шею. Старушка, продолжая пятиться, сместилась в сторону, оставляя меня наедине с парой беснующихся тварей. Еще мгновение и, сильно оттолкнувшись лапами от скользкого камня, пес взвился в воздух.
Набалдашник трости встретился с головой твари всего в каких-то сантиметрах от моего плеча. Раздался глухой удар, словно тяжелое палено упало на утоптанную землю, и пес, разбрызгивая грязную воду, шмякнулся на брусчатку. Мой удар не нанес твари ощутимого урона. Пес лишь потряс головой и снова зарычал, скаля зубы. Громко фыркнув, тварь резко ринулась вперед и вцепилась в промокший сапог. Я попыталась сбить пса второй ногой, а заодно добавила тростью, но он не желал разжимать челюсти. Пес мотал головой из стороны в сторону, и все глубже вгрызался в свою добычу. Пока его клыки не могли прокусить грубую кожу, но он бесновался так рьяно, что мне с трудом удавалось сохранить равновесие. Стоило мне упасть, и все бы закончилось плачевно.
Я продолжала бить собаку тростью, но тварь, словно бы не замечала боли. Все происходило слишком быстро, какие-то секунды. Для меня же время растянулось в адреналиновую бесконечность. Отбиваясь от настырной твари, я совсем забыла о втором псе. Зато он не забыл обо мне. Тварь дождалась момента, пока я, занятая ее товаркой, не повернусь к ней боком. В этот момент она резко сорвалась с места и прыгнула.
В свете новой молнии я увидела лишь стремительное движение гибкого тела. Собака целилась в руку с зажатой в ней тростью, и я уже не успевала увернуться или отскочить в сторону. За мгновение до того, как челюсти пса сомкнулись на моей руке, возле лица что-то вжикнуло, и тварь отбросило далеко в сторону.
Опешив, я замерла. На мое счастье, отвлекся и пес, самозабвенно терзающий сапог. Этого хватило, чтобы я как следует прицелилась и с силой ударила тростью пса по носу. Визг твари и хруст дробящейся кости раздались одновременно. Собака неуверенно помотала головой и попыталась сделать шаг вперед, но лишь покачнулась на заплетающихся лапах и повалилась на бок. Животное было уже мертво, но его конвульсивно дергающиеся лапы все еще взбивали жидкую грязь, растекшуюся по дороге.
Удивившись своей меткости и невероятной удаче, я обернулась. В мою сторону, приветственно помахивая рукой, шла пышнотелая красотка Фрет. В другой руке у нее был
— Я как всегда вовремя, — продолжая улыбаться, произнесла рыжая толстуха.
— И как всегда скромен, — ответила я, стараясь унять дрожь в руках. — Надо полагать, именно на этих блохастых у тебя задание?
— В точку! Лабораторию я уже подготовил. Теперь осталось только собрать побольше материала и, собственно, вывести саму вакцину. А у тебя как дело продвигается?
— Не особо быстро, — с сожалением произнесла я. — Сейчас, вроде, побочное задание выполняю, но система почему-то молчит.
За всей этой суетой с псами я совсем забыла про напуганную старуху. Бременка обнаружилась у стены дома. Она сидела в луже, закрыв от страха лицо руками, и ритмично покачивалась.
— Эй, мать, все уже кончилось, можешь подниматься, — самодовольно произнес Якуб, забрасывая арбалет на плечо.
Старуха неуверенно растопырила пальцы и глянула на него сквозь образовавшуюся щель. Затем она, кряхтя, поднялась на ноги и молча засеменила в том же направлении, куда так стремилась до встречи с собаками.
— Не перестаю удивляться этим неписям. То они ведут себя совсем как живые, то словно персонажи из какой-нибудь допотопной компьютерной игры. Недоработка однако, — произнес Якуб, глядя вслед удаляющейся сгорбленной фигурке. — Хорошо еще, что система не штрафанула за второго пса, которого ты так удачно приласкала тростью. А то у меня этих баллов набралось — выше некуда. Ладно, извини, у меня задание на время, так что надо поторапливаться.
— Да, конечно, — махнула я ему на прощание, — У самой время поджимает. И спасибо тебе. Избавил от дополнительных проблем.
— О чем вопрос. Еще свидимся.
Якуб неуклюже склонился над тушей все еще подергивающейся собаки, а я поспешила вслед за старухой. Не ровен час, потеряю ее за пеленой не желающего прекращаться дождя.
Нужный дом обнаружился за ближайшим поворотом. Приземистое старое деревянное строение, никогда не знавшее ремонта, держалось лишь на честном слове. Над дверью, в такт порывов ветра, билась о стену облезлая вывеска, на которой с трудом угадывалась корзина, доверху заполненная какими-то ромбиками, очевидно символизировавшими пирожки. Внутри дома пахло сыростью и мочой. Старушка запалила оплывший огарок сальной свечи и сразу же двинулась вглубь, оставляя на пыльном полу мокрые следа. Света было недостаточно, чтобы как следует рассмотреть комнату, в которой мы очутились. С потолка повсюду свисали старые тряпки, вперемешку с паутиной и пучками пересохших трав. Мебель, что попадалась на пути, была разбита и изъедена древоточцами. Почти четверть дома занимала печь и утварь, которую использовали пекари. Судя по всему, с вывеской я не напутала.
Старуха поставила свечу на низкий столик в изголовье узкой кровати. Свет, льющийся от крошечного язычка огня, осветил лицо измученной некрасивой женщины. Она практически не шевелилась, лишь часто и шумно дышала.
— Помогите ей, доктор, — запричитала старуха, утирая мокрое от дождя и слез лицо. — Кроме нее у меня больше никого нет.
Едва бросив взгляд на кровать, я поняла, что дело плохо. Беременная была укрыта тонким шерстяным одеялом, по которому расползалось кроваво-черное пятно. Скинув с женщины одеяло, я на мгновение оторопела.