Упрямый Галилей
Шрифт:
Но кто должен помогать мирянам правильно понимать смысл Писания? Кто, иными словами, имеет право на толкование священного текста? Эти вопросы с началом Реформации приобрели особую остроту и значимость. Тридентский собор постановлением от 8 апреля 1546 года признал невозможность правильного толкования Писания без руководящего участия епископов и папы, пастырские функции которых завещаны Евангелием. Фактически постановление Собора на этот счет утверждало исключительное право церкви на экзегезу библейского текста. Более того, оно устанавливало церковную монополию на все вопросы, касающиеся веры:
Имея целью поставить в будущем под контроль мятежные души и достигнуть единства в вопросах нравственности и веры (in rebus fidei et morum), Собор постановляет, что никто не имеет права иметь собственные суждения и искажать смысл Священного Писания согласно собственным убеждениям, а также толковать его в смысле, противоречащем тому, что установила святая матерь-церковь. Только ей одной принадлежит право определять истинный смысл и значение Писания; а оно было установлено единодушным согласием Отцов Церкви … 1412 .
1412
Marcocchi M. La Riforma Cattolica: Documenti e Testimonianze… T. 2. P. 575.
На
Галилеевскому понятию «силы истины (la forza della verit`a)», проявляющейся в вещах и явлениях (rei veritas), Беллармино противопоставил понятие силы истины, которой наделен Святой Дух 1413 . Тем самым кардинал вышел за рамки тридентского декрета, ограничивавшего индивидуальные экзегетические усилия (в частности, сопряженные с космологическими проблемами) сферами «нравственности и веры». Это означало, что контроль над «мятежными душами» становился практически всеобъемлющим. Правда, Беллармино высказал свое мнение в частном письме (хотя и рассчитывая, что его прочтет не только прямой адресат) и со множеством оговорок. Инхофер пошел много дальше, он изложил аналогичную (но, как будет показано, далее не идентичную) позицию в опубликованном трактате, опираясь на декрет Конгрегации Индекса от 5 марта 1616 года и в итоге на приговор, вынесенный Галилею.
1413
Кроме того, экзегетические позиции Галилея и Беллармино отличаются еще в одном немаловажном отношении: первый распространял «принцип аккомодации» на те фрагменты Священного Писания, которые касаются природных явлений (и в первую очередь на эти фрагменты), тогда как Беллармино, сердцу которого «моисеева физика» была много ближе аристотелевой, природные явления ставил (в контексте библейской герменевтики) в один ряд с историческими событиями и фактологическими, в том числе и бытовыми, описаниями, распространяя тем самым единый экзегетический принцип на всю библейскую топику.
В одиннадцатой главе «Tractatus syllepticus» Инхофер, рассматривая библейское выражение «terra vero in aeternum stat», указывает основания, почему это положение следует рассматривать как предмет веры:
– «Terra vero in aeternum stat» в том смысле, что она не совершает «локального движения как целое» (то есть движения вокруг своей оси), «есть предмет веры не прямо и первично, но косвенно и вторично», поскольку утверждение, противоположное приведенному, фальсифицирует фрагменты Писания, из которых это приведенное выше (исходное) утверждение выведено;
– «Terra vero in aeternum stat» в том смысле, что она не совершает орбитального движения вокруг своей оси (что означало бы нахождение Солнца в центре мира), «есть предмет веры не прямо и первично, но косвенно и вторично» по тому же самому основанию, что указано выше;
– «Terra vero in aeternum stat» в смысле продолжительности этого состояния «есть предмет веры косвенно и вторично» в силу предшествующего утверждения: «generatio praeterit et generatio advenit» (в синодальном переводе: «род проходит и род приходит»).
Отсюда следует, что, согласно Инхоферу, то или иное космологическое утверждение может относиться к предмету веры по-разному: 1) прямо или первично (когда данное утверждение содержится в библейском тексте; например, «восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит» (Еккл. 1:5)); 2) косвенно или вторично (примеры см. выше); 3) непосредственно (когда оно не содержится ни в каком другом стихе Библии, кроме данного); 4) опосредованно (когда оно либо полностью, либо частично содержится в нескольких фрагментах Библии).
Таким образом, Инхофер довел сказанное кардиналом Беллармино до логического предела (или абсурда). При этом в инхоферовских рассуждениях есть один любопытный момент. Десятая глава «Tractatus syllepticus» заканчивается следующими сентенциями:
Поскольку [утверждение] о круговом движении Солнца [по небосводу] является предметом веры, то из этого утверждения с большой вероятностью можно сделать вывод о том, что предметом веры является и другое заключение: все небо движется тем же (то есть круговым. – И.Д.) движением, и, следовательно, небеса имеют сферическую форму. <…> Но круговое движение подразумевает наличие некоторой неподвижной точки, вокруг которой это движение совершается. Фактически в этой точке находится Земля, поскольку она – и это является предметом веры – занимает наинизшее место во Вселенной. Таким образом, согласно мнению Отцов [Церкви], весьма вероятно, что предметом веры является утверждение о том, что Земля расположена в центре Вселенной и играет роль неподвижной точки. <…> Я говорю «весьма вероятно» потому, что если мы из того, что было сказано, строим какой-либо силлогизм, в котором обе предпосылки обладают достоверностью как предметы веры, то вывод такого силлогизма, вне всякого сомнения, будет также обладать достоверностью предмета веры 1414 .
1414
Inchofer M., S.J. A Summary Treatise Concerning the Motion or Rest of the Earth and the Sun… P. 152 – 153.
Что
1415
В неопубликованных заметках Галилея (1615) имеется запись по поводу стремления кардинала Беллармино делать всякое библейское утверждение предметом веры. В качестве примера Галилей обращается к ветхозаветной Книге Товита, где упоминается, что у одного из героев повествования была безымянная собака (Тов. 6:1 и 10:4; Книга Товита не включена в православную Библию). Получается, что этот факт, усмехался Галилей, тоже следует считать предметом веры, наряду с представлениями о троичности божества, бессмертии души и т.д.? «Есть люди, – замечает Галилей по поводу цитированного выше фрагмента из письма Беллармино Фоскарини, – которые имеют двоих, четверых, шестерых сыновей или вообще их не имеют, подобно тому, как кто-то может иметь или не иметь собак, все это одинаково правдоподобно <…>. И потому у Святого Духа нет ни причин, ни оснований говорить в таких случаях что-либо, кроме истины, поскольку и положительное, и отрицательное утверждение будут в равной мере правдоподобными для всех людей. Иное дело – движение Земли и неподвижность Солнца. Эти утверждения далеки от понимания простолюдинов. Поэтому Святой Дух соблаговолил приспособить слова Священного Писания к восприятию обычного человека, когда речь идет о тех предметах, которые не касаются его (человека) спасения, тогда как в природе дела обстоят иначе» (цит. по: Blackwell R.J. Galileo, Bellarmine, and the Bible… P. 107 – 108; P. 108).
1416
Я воспользовался здесь калькой выражения Р. Блэквелла – «heretically false» (Blackwell R. Behind the Scenes… P. 96).
Разумеется, подход Инхофера заметно расширял объем понятия «утверждение, которое является ложным и которое противоречит Священному Писанию». Это, по-видимому, и было главной целью автора «Tractatus syllepticus». А если учесть главную задачу этого трактата – дать теологическое оправдание процесса над Галилеем (то есть оправдать формулировки приговора, а не позицию Урбана VIII по отношению к научным теориям), то становится ясным, что в теологическом контексте процесса на карту был поставлен фундаментальный для церкви (особенно в условиях острой межконфессиональной полемики) вопрос о незыблемости высшего критерия истины, каковым является слово Божье, то есть в конечном счете – вопрос об источнике авторитета, а точнее, о соотношении между авторитетом разума и авторитетом божественного Откровения, а вовсе не частный вопрос о соотношении астрономии и теологии.
«Dialogo» засвидетельствовал рождение нового типа рациональности, апеллирующей к «интервенционалистскому» методу установления причинно-следственных связей 1417 , к мысленному, «искусственно-изолирующему эксперименту» (А.В. Ахутин), к математическому моделированию явлений, к элиминированию субъективно-личностных параметров из описания и объяснения реальности и т.д. Церковь же апеллировала к авторитету Священного Писания как гаранту истинности того или иного утверждения и готова была отстаивать этот источник авторитета всеми возможными средствами. Подрыв этого авторитета означал бы разрушение веры и церкви как доминирующей культурной силы христианского мира. Именно поэтому Урбан VIII расценил публикацию «Dialogo» как величайший скандал для этого мира и именно поэтому в приговоре Галилею содержится странная на первый взгляд фраза:
1417
«Интервенционалистская» методология предполагает, что для познания некоторого природного явления исследователь должен вмешаться в его естественное протекание. То есть если мы хотим выяснить, является ли А причиной B, то нам необходимо внести в А некоторые контролируемые целенаправленные изменения. И если в результате этого произойдут определенные изменения в B, то можно говорить о том, что А есть причина B. Это не всегда можно сделать с самим исследуемым объектом, но можно проделать модельный эксперимент, о чем Галилей упоминал, обращаясь к изложению своей теории приливов: «не думаю, чтобы истинная причина прилива и отлива относилась к области непостижимого. Думать так у нас нет иного повода, кроме того, что, как вы видите, среди тех причин, которые до сих пор приводились как истинные, нет ни одной, которая, к каким бы натяжкам ни прибегать, могла бы производить подобные действия. Ни лунным, ни солнечным светом, ни умеренной теплотой, ни различием глубины нельзя искусственно заставить воду, заключенную в неподвижном сосуде, набегать и отбегать, в одном месте подниматься или опускаться, в другом нет. Но, приводя сосуд в движение, совершенно просто и без всяких ухищрений, я могу в точности воспроизвести все те явления, которые наблюдаются в морских водах» (Галилей Г. Диалог… С. 514).