Уравнение времени
Шрифт:
Так чаепитие и подошло к концу.
— А теперь, — голос Виктора Сергеевича дрогнул, — пришла пора прощаться и отправляться по домам.
Уже на выходе из Школы Савелий подарил Саше целую охапку поленьев. Догадался, что вчера все пожгла?
Поленья чудесно пахли свежей смолкой. Саша приняла их одной рукой, а второй неловко обняла старого пограничника. Засмущалась, покраснела…
— Удачи тебе, Сашка. — Сторож смотрел на девушку в упор. — Удачи, внучка.
И что-то такое было в глазах — звериное,
Саша, почему-то вспомнив вчерашнего визитера-рыся, вздрогнула. Но потом улыбнулась — «Глупости! Не может быть!» — и решительно отвернулась от Школы.
***
— И все-таки, — девушка рассматривала в зеркале ненавистные конопушки, — веснушек у меня прибавилось.
Вот эта вот, аккурат под правым зрачком, такая желтая и такая яркая! Колька Звеновой так странно смотрел — поди, заметил именно эту конопушищу…
Впрочем, скоро Саша от зеркала отвернулась. Веснушки-веснушками, а дела ждать не будут. Директор сказал, спать надо будет лечь не позднее семи вечера, а ей еще одежду перешивать. А перешив, по настоятельной рекомендации доброго Савелия, затопить камин и как минимум в течение получаса смотреть на огонь.
За работой девушка окончательно забыла о веснушках. Шитье требовало известной концентрации: отвлечешься — останешься без джинсов. А где она после полудня новыми разживется? Ведь вещи жителям долины выдавались, пусть и по первому требованию, но в первой половине дня…
«Дзынь!» — как-то очень тревожно звякнул звонок.
Взвившись на ноги, Саша понеслась отворять незапертую дверь.
На пороге стоял Звеновой.
— Что-то стряслось? — не на шутку обеспокоилась Саша.
Насколько она успела понять из напутствий директора, им надо было этот вечер провести в одиночестве — привести в порядок мысли и чувства.
— Впустишь? — насупился парень.
— Да, конечно!
Саша сообразила, что загораживает собой вход, покраснела и посторонилась.
Звеновой скользнул в комнату. Осмотрел распоротые джинсы, усмехнулся уголком рта…
— Неспокойно мне, Сашка, — сказал, решившись.
— Тебе… что? — оторопела девушка. — То есть, я хотела сказать… что ты… — Саша так и не смогла сформулировать мысль: как это неспокойно? Звеновому? Да он всегда был увереннее любого школьника, а может, и преподавателя.
— Вот так, предчувствие. — Николай пожал плечами.
Он так и не смог рассказать девушке, что, поддавшись искушению, сделал простой математический расчет на свое будущее и будущее Саши. И вместо привычной картины увидел что-то странное и даже пугающее.
— И какое? — с участием спросила девушка. — Предчувствие, в смысле?
Но Звеновой снова не смог заставить себя что-либо объяснить. И вид у него при этом был — тревожный и какой-то жалкий одновременно.
Саша в первый раз видела своего друга таким. И она не знала, как его успокоить. А успокоить было надо, просто необходимо: учителя говорили, что во время инициации нельзя было находиться в смятенном
— Ты лучше сюда посмотри, Коль! Вот это, я понимаю, повод для беспокойства. А со всем остальным можно справиться. Легко!
От такой логики парень ненадолго впал в ступор. Потом внимательно присмотрелся к лицу собеседницы…
— Ду… смешная ты, Сашка! Ой, смешная! Кстати, веснушки тебе очень даже идут.
— Ну тебя, Коль… — сказала Саша… и вспомнила, что сама завела разговор о конопушках. — А что, правда идут?
— Правда, — на полном серьезе ответил Звеновой. — Ты это… — Он почти решился рассказать о причине визита, но в самый последний момент передумал. Отвел глаза… — О! Дрова! Камин зажигать будешь?
— Ага! — Саша обрадовалась перемене настроения друга. Из его глаз почти ушла тревога. — Посидишь со мной? Настроение, опять же, улучшится. Огонь же!
— Только недолго, — вдруг смутился Звеновой. — Мне, сама понимаешь…
— Скоро надо будет идти, — кивнула девушка, — чтобы процесс инициации завершился как подобает. Тогда поступим так. Ты разожги пламя, а я с джинсами пока закончу. Справишься?
— Спрашиваешь! — хмыкнул парень.
А про себя подумал: «А может, и правда, показалось? Сашка-то вон какая спокойная! Не может быть, чтобы с ней что-то случилось».
Потом они какое-то время сидели бок о бок, одинаково скрестив ноги, и смотрели на каминный огонь. Пламя лизало, смаковало поленья. Смола шипела, распространяя пряный запах. На стенах мансарды отплясывали причудливые тени — будто языки всполохов Бездны там, на первом этапе инициации.
«Как же все-таки хорошо, — думала Саша. — Хорошо вот так вот просто сидеть рядышком и смотреть на огонь…»
Девушке хотелось, чтобы этот вечер никогда-никогда не кончался. Но Николай вдруг рывком поднялся на ноги:
— Пойду я, Сашка. А ты… ты смотри там, осторожнее, слышишь? Обещаешь?
Больше не глядя на девушку, парень выскочил за дверь.
Какое-то время Саша еще сидела перед пышущим жаром камином. Ей было удивительно спокойно — будто не она проснется завтра в совершенно незнакомом месте, да еще и с новой специальностью. Сумрачное лиричное настроение, подаренное бушующими энергиями, снова вернулось к ней. Мало-помалу начало захватывать все ее существо…
— Пора, — поняла Саша.
Вдруг стало легко-легко. Девушка выпрямилась. Подмигнула фотографии, с которой на нее смотрели мама и папа. Отвернувшись, переоделась в ночнушку-тунику. Забралась под одеяло.
— Завтра будет новый день, — шепнула Саша самой себе. — Виктор Сергеевич сказал, что молодым стажерам для ознакомления с Землей отведен целый выходной. Пусть же он, этот выходной, будет по-настоящему чудесным! И… — Саша вспомнила, в каком тревожном настроении пришел Звеновой, и улыбнулась: — И у Кольки тоже, вот!