Уравнение времени
Шрифт:
— Я мигом! — Парень помчался в медпункт.
На то, что у него сломан нос, Коля не обращал внимания.
***
— Мы еще побарахтаемся… — Зрячий глаз пограничника сверкал над месивом щеки. — Как думаешь, Сергеич?
— А? — Голос друга выдернул директора из раздумий, в которые он было погрузился, когда понял, что все обошлось малой кровью, а Коля и Саша, можно считать, что не пострадали. — Я не как, я «о чем» думаю… Думаю, вся темнота досталась Федору. И, Сава. Я даже не знаю, радоваться этому или печалиться. Ведь Федор мог обернуться тварью, более худшей,
Директор, оглянувшись на девушку, умолк.
— Поговорим об этом позже, — мрачно кивнул старый пограничник. — Скоро Сашка меня подлатает, мы с тобой нальем по рюмочке…
— А..? — Саша вдруг захотела сказать что-нибудь доброе деду Савелию — таким хмурым он был. Но нужные слова не находились. — И..?
— Тебе тоже коньяку? — деланно возмутился директор. Но потом спохватился: — Да не красней ты так, я знаю, что ты не пьешь и вообще не это имела в виду. Просто нервы на взводе!..
И Виктор Сергеевич покачал головой: все-таки не стоило вести такие речи при воспитаннице, да еще и во время инициации! Вот завтра с утра, когда процесс завершится окончательно, было бы можно. «Было бы» — потому что по завершении инициации девушки в Пограничье уже не будет.
— Да уж, нервы на взводе, это факт. — Савелий пришел на помощь другу.
Старый пограничник прекрасно понимал директора. Это было грустно, очень грустно — всякий раз расставаться с выпускниками Школы. А в этот раз расставание выйдет особенно нелегким. Сашку в Пограничье любили все взрослые. Хоть, разумеется, этого и не показывали — чтобы, не приведи Бездна, не избаловать.
— А если серьезно, Александра, — справился с эмоциями директор, — тебе надо закончить…
— …процесс инициации, — вздохнула девушка.
— Умница! — похвалил директор. — Не забыла в горячке боя о главном. И когда же процесс инициации завершится?
— Завтра в шесть утра, — не задумываясь ответила Саша. — О! Колька! Быстро ты, молодец! Давай-ка, помогай. Я сейчас плечо вправлю, а ты бинты в воде размачивай.
Девушка говорила, а потом и лечила, а сама удивлялась: что это Коля так смотрит на нее, будто в первый раз увидел? Из-за того, что она шепчет какие-то слова, какой-то наговор? Так это потому, что она твердо знала: с наговором раны залечатся лучше. И быстрее.
Вскоре медицинская помощь была оказана. Плечо вправлено, гипсовая повязка наложена, щека защита. Нос Коле Саша тоже подлечила. Точнее, вылечила полностью.
— А что это ты там такое говорила? — Тщательно ощупав нос, Звеновой наконец-то обрел голос.
А вот Савелий и Виктор Сергеевич молчали: они много раз сталкивались с последствиями инициации. Многие школьники разительно менялись, и в них открывались способности, о присутствии которых до инициации не говорило ровным счетом ничего. Саша была наглядным тому доказательством: девушка явно не понимала, что заставляло ее произносить именно эти слова.
Поэтому она с легким сердцем сказала:
— Понятия не имею! Но ведь раны залечились? Залечились. Кстати, гипс можно будет снять уже через сутки. А не через три недели, как положено.
Обычно положено…
— Через сутки? — Савелий и Виктор Сергеевич неуверенно переглянулись. — Ладно, как скажешь, внучка. Уж кому-кому, а тебе я верю. Да и плечо… — Старый сторож неуверенно
— Нет, лучше обождать. — Саша уверенно мотнула головой. А потом спохватилась: — Но… как же это все-таки странно!.. Еще с утра я была обычной девчонкой, а сейчас, кажется, владею традиционными и нетрадиционными методами лечения…
— Это разве плохо, внучка? — невинно осведомился Савелий. — По-моему, так наоборот!
Однако старый пограничник видел, что девушка чем-то очень сильно смущена. Причем, смущена не только и столько обретенной способностью лечить раны.
Савелий оказался прав: сейчас, когда горячка боя отступила, когда помощь была оказана, Саша и испытывала нарастающее желание посмотреть на себя в зеркало, и одновременно боялась этого. Девушка помнила свои ощущения во время схватки, эту немыслимую силу и даже мощь в теле, эти знания, как надо держать захват, куда бить… Вдруг она, и правда, стала походить на этакого мальчиша-крепыша?
— Пойдемте-ка в мой кабинет. — Директор Школы обладал достаточным опытом общения с воспитанницами, чтобы понять, что может тревожить девушку. — По пути пройдем мимо зеркала, полюбуемся на себя… — покосился на Сашу он. И поспешно добавил: — На себя, порванных Федькой. А уже в кабинете обсудим, что делать дальше.
***
— Это… я? — Саша стояла перед зеркалом и с удивлением рассматривала свое отражение.
Овал лица остался прежним, но волосы были не рыжевато-русыми, как прежде, а медно-рыжими. Глаза не поменяли своего выражения, но из серых превратились в зеленые. Стали цветом почти как у того странного рыся, что вчера почтил ее своим присутствием. А вот веснушки не исчезли: на переносице красовалась золотистая россыпь.
— Эх! — кисло улыбнулась девушка… и потихоньку посмотрела на Звенового.
Тот на нее не смотрел. Вроде бы не смотрел.
Саша, вздохнув не то облегченно, не то разочарованно, продолжила осматривать изменения. Рост остался прежним, как был метр шестьдесят с хвостиком, так и остался. А вот только пропорции тела, кажется, изменились. То ли руки стали длиннее, то ли ноги… Форма вот сидела как-то куце, в общем. Вот бы Колька этого не заметил!
— Прежде тоже было хорошо, — словно в ответ на Сашину мысль вдруг заговорил Звеновой, — но и сейчас неплохо. По крайней мере, я с тобой дружить не перестану.
— Вот ты, Колька, вечно! — немедленно заалела Саша. — А я, между тем… Я между тем думаю…
— … кем ты теперь станешь? — сжалился над обоими директор. Он видел, что парень искренне хотел помочь. Заметил и то, что девушка болезненно восприняла его слова.
— Вы правы, Виктор Сергеевич! — Саша ухватилась за идею, так вовремя подкинутую директором. — Вот какая у меня будет специализация?
А только потом вдумалась в свои же слова: и правда, какая? Все эти наговоры, залечивающие раны-вывихи-переломы, как-то не укладывались в рамки любой специальности, к которым так или иначе готовили их, воспитанников Школы. В ученые с такими задатками не пойдешь, в больницу врачом — тоже. В отряде космонавтов, куда, поговаривали, частенько попадали выходцы из Пограничья, с наговорами да нашептываниями тоже не место.