Условия соглашения
Шрифт:
Папаша отошел от шкафа, бормоча что-то себе под нос. Он уставился на кучу одежды на полу, как будто удивился, обнаружив ее там.
– Папаша?
– позвал Фил.
Папаша поднял на него глаза.
– Грант?
– Нет, это Фил. Я принес тебе ужин.
– Сегодня четверг?
– Нет. Медсестра сказала, что ты спрашивал обо мне...
– Я хочу своего внука, но ты - не он. Ты слишком взрослый.
Фил не был уверен, плакать ему или смеяться.
– Определенно, с каждым днем чувствую себя старше.
– Он снова протянул ему салат.
– Ты голоден?
– Я не буду это есть.
– Ты этого хочешь?
Папаша посмотрел на кровать, затем отвернулся к окну.
– Сегодня четверг?
– Нет. Сегодня суббота. Но если ты хочешь гамбургер, я могу попросить Фила принести его тебе. Это тебя устроит?
– Он занят. Я не хочу его беспокоить...
– Я уверен, он не будет возражать. Я только схожу в регистратуру и попрошу медсестру позвонить ему.
По пути к выходу он остановился, чтобы спросить Мэнди, не возражает ли она развесить одежду. Когда он вернулся с гамбургером, Папаша уже сидел на своем месте и с удовольствием ел салат. Его глаза загорелись, когда Фил вошел.
– Ты здесь! Я сказал твоему отцу, что ты занят, но ты же знаешь, какой он. Он никогда не слушает меня.
Фил улыбнулся и присел на кровать, испытывая облегчение от того, что Папаша наконец-то узнал его.
– Нет, умение слушать никогда не было сильной стороной папы.
В течение следующего часа Папаша, казалось, снова освоился в нынешнем месте и времени. К тому времени, как Фил покинул «Маунтин-Виста-Эстейтс», он чувствовал себя лучше, но не мог не беспокоиться, что Папаше становится хуже. Слабоумие часто усиливалось по вечерам, они называли это «посиделками», и Фил ненавидел то, что никогда не мог приходить по утрам, когда в голове у Папаши было яснее. Если бы только он не выбрал место так далеко. Возможно, Филу удалось бы уговорить его переехать поближе. Возможно, он мог бы просто устроить так, чтобы Папашу перевезли. Но нет. Это казалось неправильным. Это только усилило бы замешательство Папаши.
Придя на работу, он обнаружил, что его ждет записка, в которой его просили как можно скорее явиться в офис Шеннон. Обычно Шеннон работала с восьми до пяти, с понедельника по пятницу. Ее появление там в девять часов субботнего вечера было беспрецедентным. И это не предвещало ничего хорошего.
Пять минут спустя он постучал в дверь ее кабинета. Шеннон не одарила его своей обычной улыбкой. Вместо этого она указала на свободное место напротив себя.
– Садись.
Фил сделал, как было велено, удивляясь, почему у него такое чувство, будто его вызвали в кабинет директора.
– Мне нужно поговорить о выдвинутых тобой обвинениях.
– Что кто-то ворует?
Она кивнула, положив руки на стол перед собой.
– Нам потребовалось некоторое время, чтобы разобраться. Мы начали с проверки всех пациентов, которым был прописан преднизолон. Проблема была в том, что все они оказались настоящими.
– Все они?
– Да. Поэтому нам пришлось обходить отдел за отделом, проверяя каждую упаковку оксикодона, но стараясь не выдать того, кто стоял за кражей.
Фил кивнул.
– Логично. И что же вы нашли?
– Мы обнаружили, что почти все карточки «окси» были подделаны.
Фил ошеломленно откинулся на спинку стула.
– Итак, кто
Она пристально посмотрела на него.
– Никто.
– Хорошо.
– Но затем торжественность ее тона поразила его. Тот факт, что она, очевидно, специально пришла в воскресенье вечером, чтобы повидаться с ним.
– Подожди. О чем ты?
– Тот факт, что почти в каждом отделении получают не то лекарство, означает, что проблема, должно быть, кроется в аптеке.
– Но я проверил флакон с «окси», и он оказался правильным.
– Знаю. Но когда мы проверяли журналы, чтобы узнать, кто заполнил карточки на этажах, имя всегда было одно и то же.
– Чье?
– Хотя он боялся, что уже знает ответ.
– Твое.
У Фила возникло иррациональное желание отодвинуть свой стул на несколько футов, чтобы оказаться как можно дальше от нее. Она еще не закончила говорить.
– Мы подтвердили, что уровень потребления преднизолона не намного выше, чем когда-либо. Увеличился только объем заказов. И именно ты проводишь инвентаризацию.
– Инвентаризацию, да. Но не заказы. И мы оба знаем, что этими цифрами можно было легко манипулировать.
– И все же, Фил. Ты же видишь, к чему все идет.
Фил вскочил на ноги и попятился.
– Вы просто не можете верить, что это был я. Я тот, кто предупредил вас о подмене в первую очередь.
Она закрыла глаза и потерла переносицу.
– Это не мне решать.
Фил встал, слишком взволнованный и злой, чтобы оставаться на месте.
– Эрвин?
Она кивнула.
– Да.
– Но это же нелепо.
– Послушай, я пыталась отстаивать твою точку зрения, но он помнит твою маму. Он знает о ее истории.
– История моей матери. Не моя! Я не имею к ней никакого отношения.
– Но он знает, что она лишилась лицензии за кражу наркотиков.
– Вы бы даже не узнали, что кто-то ворует, если бы я не пришел к вам.
– Он говорит, что виновные люди часто сами вовлекаются в расследование…
– Это, черт возьми, не сериал «Криминальные умы». Это моя жизнь! Моя репутация. Моя лицензия!
– Эта мысль была как ушат холодной воды, вылитый ему на голову.
– Подожди. Я вполне законно могу лишиться лицензии из-за этого.
Она подняла руку, призывая его к молчанию.
– Пока ничего официального. Ты не уволен. Никаких обвинений не выдвигается.
– Что дальше?
– Административный отпуск, вступает в силу немедленно.
– На какой срок?
– Пока мы не выясним, кто на самом деле крадет «окси».
Фил прикрыл глаза рукой, слишком ошеломленный, чтобы спорить. Как они могли подумать, что это был он? И как на всех журналах регистрации могло быть его имя? Логичным ответом было -Кейли. Она доставляла почти все карточки, которые он заполнял. Она могла бы подменить их в лифте. Но нет. Он бы никогда не поверил, что она способна на такое. Он работал с ней много лет. Под ее готической внешностью скрывались моральные убеждения матери Терезы. Она выступала против людей, которые парковались на противопожарной полосе у продуктового магазина, и тех, кто крал места для инвалидов, когда они им были не нужны. Она была сторонницей соблюдения правил. Она никогда не брала лишних перерывов ни на минуту.