Успеть. Поэма о живых душах

Слаповский Алексей Иванович

— Человека! А мы не люди? — спросил интеллектуал.

Никто не захотел ехать в кабине до Сасыкина. Едва оказавшись вместе в темном кузове, они почувствовали общую волну судьбы, уже жили общей долей и стеснялись выбрать долю отдельную, ибо признали бы тогда себя лучше прочих, а у нас, как известно, лучше прочих публично признавать себя не принято, хотя каждый о себе именно так и думает, но тихо, тайно, чтобы никого не дразнить. Если бы кто догадался предложить старушке, она, может, согласилась бы, но никто не догадался. И молодой человек не предложил

девушке, хотя была у него такая джентльменская мысль. Но эта мысль вошла в противоречие с желанием побыть рядом с девушкой, и желание победило.

И вот они ехали, семеро попутчиков, и было им не темно, потому что юноша, девушка и интеллектуал достали телефоны, чтобы занять и развлечь себя, и от этих телефонов достаточно было света, чтобы видеть друг друга. То есть видели те, кто напротив: муж с женой, старушка и девушка видели интеллектуала, Галатина и юношу, а интеллектуал, Галатин и юноша видели мужа с женой, старушку и девушку. Видели, впрочем, не очень ясно, телефоны освещали пространство вокруг себя, а люди оставались в тени, как будто сидели где-то у небольшого ночного костра или у печки или вовсе при свете лучин.

Интеллектуал, первым доставший телефон, первым от него и отвлекся, снял маску, оглядел окружающих, а потом обратил внимание на вещи, которые пассажиры положили и поставили на пол между рядами, там были сумки мужа с женой, объемистый рюкзак молодого человека, чемоданы девушки и Галатина (гитару он поставил рядом с собой), а старушка держала свою сумку на коленях.

— Ну, здравствуйте! — сказал интеллектуал. — Так и будем молча ехать? Я вот Гусаров Андрей Андреевич, немножко художник, — он щелкнул пальцем по большому, не меньше метра в высоту, прямоугольному пакету в плотной оберточной бумаге, который он пристроил на сиденье между собой и дверьми. — А что маску снял, не бойтесь, я переболевший, у меня антитела, могу поделиться.

— А мы привитые, — сказали муж с женой, и тоже сняли маски.

— И я переболевшая, — сказала старушка, и тоже сняла маску.

Сняли маски и молодой человек с девушкой, сняли без объяснений. Не те нынче времена, чтобы молодость объяснялась со зрелостью и старостью, оправдывалась перед нею. Наоборот, зрелость и старость заискивают перед молодостью, словно чувствуя какую-то свою вину.

Галатин тоже снял маску, и тоже молча: врать про справку он не хотел.

— Вещи мы неудачно разместили, — сказал Гусаров. — И ноги деть некуда, и такое ощущение, что покойника между собой везем, только вразбивку, расчлененного. Давайте их к кабине переложим, как думаете?

Все подумали так же. И переложили, переставили все к кабине, сразу стало будто просторнее.

— А я вас знаю, — сказала девушка Гусарову. — Я в краеведческом музее работаю, у нас там ваша выставка была.

— И неоднократно, — подтвердил Гусаров. — Вас не Вероника зовут?

— Нет. Почему Вероника?

— Знакомая у меня была Вероника, вы очень на нее похожи.

— Вы скажете! — усмехнулся молодой человек. — Если похожа, то и имя такое же? А

кто на Пушкина похож, у него имя Саша должно быть?

Шутка была так себе, но замечание резонное, девушка короткой улыбкой поблагодарила молодого человека, а ему того и надо было.

Гусаров принял вызов, тоже усмехнулся, и его усмешка выглядела намного увереннее, чем у молодого человека:

— Естественно, такого не бывает, я это в юмористическом ключе сказал, но спасибо, что разъяснили. Хорошо, не Вероника. Тогда можно угадаю? С трех раз?

— Попробуйте, — разрешила девушка.

Гусаров нестесненным взглядом оглядел ее. Молодой человек ревниво наблюдал, и ясно читался в его глазах комментарий: ишь ты, какой хитрый, нашел способ легально пялиться на девушку.

— Если бы я вас нарисовал, — вслух размышлял, Гусаров, — то назвал бы портрет Анастасия. Нет?

— Не угадали.

— Тогда Арина.

Девушка удивилась:

— Вы знали, да?

— Неужели попал? — удивилась и старушка.

— Не знал, — сказал Гусаров. — Мне чутье подсказало. И я везучий. Если шанс один из ста, он мой.

В его словах был некий намек. Охмуряет барышню, подумал Галатин. При всех охмуряет, смелый мужчина.

Девушка тоже поняла это и опустила голову, что-то рассматривая в телефоне. Показала, что игру не поддерживает.

— А меня Данила зовут, — представился молодой человек. — В автосервисе по электронике работаю. Если кому что, то ко мне. На Просечной сервис, лучший в городе.

— В автосервисе и без машины? — удивился Гусаров.

— В ремонте.

— А трактора там у вас не чинят? — поинтересовался мужчина в дубленке. — Мини-трактор если?

— Только иномарки, — ответил Данила с долей похвальбы, но похвальбы обоснованной и заслуженной. И не себя ведь похвалил, а родное предприятие, хотя отчасти все-таки и себя.

— У вас мини-трактор? Вы фермер? — спросил мужчину Гусаров.

— Вроде того. Сергей Михалыч меня зовут, а это супруга моя Светлана Павловна. В Рязани у нас две дочери, едем Новый год отмечать. Традиция, собираемся всем, как бы сказать, выводком. Два внука там и две внучки, полный комплект.

— Прямо давай всю биографию расскажи, будто кому интересно! — укорила мужа Светлана Павловна.

— Очень интересно! — воскликнул Гусаров. — Мы ведь так живем, что с людьми перестали лицом к лицу общаться! А каждый человек — эпопея!

И он повернулся к сидевшему рядом Галатину. Галатин, расположенный к нему, ибо чуял в Гусарове своего ментального двойника, не чинился, сказал:

— Галатин Василий Русланович, музыкант.

— На концерт едете?

— Нет. К сыну в Москву.

— Через Рязань?

— Так получилось. Прямого сообщения с Москвой у вас нет.

— Это верно. Ни прямого, ни косвенного. А вас как зовут, бабушка? Или вам неприятно, когда бабушкой кличут? Можем — мадам?

— Какая я тебе мадам, — махнула рукой старушка и неловко засмеялась. — И не бабушка я, у бабушек внуки, а я обошлась, одна живу.