Утренняя фея

Касона Алехандро

Адела. Что вы хотите сказать?

Тельба. То, о чем ты стараешься умолчать! Слушай, Адела: если хочешь со мной говорить, давай без обиняков. Говори смелее и не бойся слов. Что ты чувствуешь к Мартину?

Адела. Желание отплатить ему за все, что он для меня сделал. Сделать что-нибудь для него, развести огонь, когда ему холодно, мол­чать вместе с ним, когда он грустен.

Тельба. И все?

Адела. А что еще?

Тельба. А ты не думала

о том, что он уже мужчина и одинок и что ему нужна не сестра, а женщина?

Адела. Тельба!.. (Встает в испуге.) Да как вы могли об этом подумать!

Тельба. Я просто говорю, что в этом не было бы ничего странного.

Адела. Это было бы хуже - предательством.

Я во всем теперь занимаю место Анжелики, не вредя ее памяти. Но остается одно, последнее и святое, нет, нет!

Чуть гаснет свет. Входит М а р т и н. Увидев их, останавливается.

Мартин (Тельбе). У тебя нет бинта?

Тельба. Зачем?

Мартин. Я вчера вывихнул запястье, надо перевязать.

Тельба. Слышишь, Адела?

Адела (подходит). А почему ты не сказал вчера?

Мартин. Не обратил внимания. Наверное,

когда разгружал телегу.

Тельба. Вчера? Хм. Вчера телега весь день стояла во дворе.

Мартин (сухо). Ну, значит, когда подстри­гал деревья или запрягал волов. Что я, должен помнить?

Тельба. Мне-то что. Рука твоя.

Адела (осторожно перевязывая). Больно?

Мартин. Тяни сильнее. Еще. (Смотрит на нее, пока она заканчивает перевязку.) Почему ты надела это платье?

Адела. Это не мое желание. Но если тебе

не нравится...

Мартин. Незачем тебе надевать ее платья. Впрочем, надевай что хочешь. (Поднимается по лестнице. Задерживается и говорит мягче, не глядя на нее.) Спасибо.

Тельба. И то хлеб. Еще бы ты укусил руку, которая тебя лечит.

Мартин уходит.

Жаль, нет хорошей ореховой палки!

Адела (собирая вышивание, задумчиво). Он не такой, когда смотрит на поле. Или: когда ласкает свою лошадь. Только со мной...

Входит Мать.

Я уже хотела идти на поиски. Ничего себе, прогулка!

Мать. До самых виноградников. Вечер так

красив, совсем

уже лето.

Тельба. Прошли! по деревне?

Мать. Прошла. Ее не узнать! Виноградники дошли до самой улицы, а сколько новых деревьев! И эти дети, которые так быстро рас­тут. Многие меня не знают.

Тельба. А вы думали, деревня спала эти четыре года?

Мать. А по дороге к мельнице растут такие розы!

Адела. Вы были на мельнице?

Мать. Да. Кстати, где Квико?.. Квико!

Голос Квико. Иду!..

Мать (Аделе). Ну-ка, детка, подойди по­ближе. Или я слепая, или уже темнеет.

Адела. Уже темно.

Тельб а зажигает лампу.

Мать. Откинь немного волосы... Так... (При­глаживает Аделе волосы, поправляет складки платья.) Теперь... Да... такой она была... Немного светлее глаза, но такой же взгляд. (Целует ей глаза.)

Входит Квико с букетом в форме к ороны, украшенным лентами .

Квико. Что прикажете, хозяйка?

Мать. Жернов у тебя как решето, колесо ис­порчено. Для колеса...

Квико взглядом пожирает Аделу.

Ты слышишь?

Квико. Э?.. Да, хозяйка.

Мать. Для колеса лучше всего взять ясень.

И лучше всего сделать это завтра. Ты слышишь?

Квико. Э?.. Да, хозяйка. Так и сделаем.

Мать. Пойду тоже оденусь для праздника.

Шляпу с полями и серебряные серьги, как в доброе старое время.

Тельба. Пойдем смотреть танцы?

Мать. Уже четыре года я не видела костров.

Тельба. Мне тоже они горячат кровь, и, если пойдут ноги, я покажу, что такое перминданго.

Адела (идет с матерью). Вы устали? Обопри­тесь на меня. Мать. Спасибо... дочка.

Поднимаются по лестнице.

Тельба. Виноградники, мельница и даже ночные танцы у костров. Что-то невиданное!.. (Замечает, что Квико не спускает глаз с то­го места, где скрылась Адела.) Эй, береги гла­за, а то выскочат и побегут по лестнице.