Увечный бог
Шрифт:
– ЧТО?
– Любовь, что я чувствую. Тебе она нужна, Котиллион. Ведь именно эта нужда привела тебя ко мне? Ты хочешь... снова утонуть.
Ответ был дрожащим шепотом.
– Не могу.
– Почему? Я сама предлагаю. Как истинное выражение благодарности. Когда смертная соединяется со своим богом, разве это не язык самой любви?
– Мои поклонники меня не любят, Лостара Ииль. Мне нечего дать в ответ. Высоко ценя твое...
– Слушай, говнюк, я пытаюсь вернуть тебе часть человечности. Ты треклятый бог - если ты потерял страсти, что будет с нами?
Вопрос явно потряс его.
–
– Не сомневаюсь. Я ощутила тебя, помнишь? Слушай, какой бы там ни был конец... мое предложение отнимет часть его горечи. Неужели не видишь?
Он качал головой: - Ты не понимаешь. Кровь на моих руках...
– Теперь и на моих руках. Или забыл?
– Нет. Я владел тобой...
– Думаешь, это что-то меняет?
– Не нужно было сюда приходить.
– Может, и нет, но ты здесь, и капюшон всё не скроет. Отлично, отвергни мое предложение; но неужели ты по-настоящему веришь, что лишь женщины чувствуют любовь? Если решил никогда не чувствовать... ничего, лучше зарекись от одержания, Котиллион. Залезь в нас, смертных - и мы возьмем у тебя что захотим, а взамен отдадим то, чем владеем. Если повезет, это будет любовь. Если ты невезучий, Худ знает что получишь.
– Я понимаю.
– Да, должен. Прости. Но, Котиллион, ты дал мне не только гнев. Не видишь? Любимый мужчина не горюет по мне. Он любит не призрак, краткий и невозвратимый миг жизни. Ты дал нам обоим шанс жить и любить - и не важно, сколько еще это продлится.
– Я также спас Адъюнкта, а тем самым и всю армию.
Она склонила голову к плечу, ощутив растерянность.
– Ты сожалеешь?
Он помедлил. Молчание окатило Лостару, словно ледяные волны.
– Пока она жива, - произнес он, - путь, ожидающий тебя и невезучую, наполовину проклятую армию, будет горек, как мой собственный. Грядущие страдания... ах, нет даров, способных загладить...
– Должны быть, Котиллион. Они существуют. Всегда.
– Вы все умрете во имя любви?
– Вопрос словно разорвал ему грудь.
– Если придется умереть, найдем ли лучшую причину?
Он смотрел на нее полдюжины ударов сердца. Потом сказал: - Я обдумывал... возмещение.
– Возмещение? Не понимаю.
– Наша молодость, - пробормотал он, словно не слыша, - яркость солнца. Она решила бросить его. Боюсь, виноват я, виноваты мои поступки. Это было неправильно. Всё так ужасно неправильно. Любовь... я забыл.
Тени сгустились и через миг она оказалась одна в шатре. "Она? Котиллион, внемли моей молитве. При всех твоих страхах ты не забудешь любви. Но ты можешь повернуться к ней спиной. Не надо". Бог, который искал ее. Бог, страдающий от тяжкой нужды. Но она не могла дать ему искомого - возможно, увидела она сейчас, он был мудр, отвергнув предложение. "В первый раз - обмен гнева на любовь. Но я не вижу, чтобы в нем оставался гнев.
Всегда равный размен. Если я открою ему свою любовь... что бы в нем ни осталось, он не хочет отдавать". И это, поняла она, было актом милосердия.
"Сказанное
Эскорт Напасти - двое молчаливых солдат в латах и шлемах - замер. Тот, что слева, указал пальцем: - Там, морской пехотинец, вы найдете своих товарищей. Они собрались по призыву капитана.
– Солдат продолжил, обращаясь к Рутану Гудду и Мазан: - Командный шатер Адъюнкта стоит где-то в ином месте. Но когда вы дойдете до края укреплений Охотников за Костями, думаю, найти путь окажется не трудно.
– Хотя мы будем скучать по вашей компании, - отвечал Рутан Гудд, - я уверен, что вы правы. Благодарю, что проводили досюда, сиры.
Фигуры - Бутыл так не понял, мужчины это или женщины, ведь даже голос не дал намека - поклонились и развернулись кругом, чтобы вернуться к своим обязанностям.
Бутыл поглядел на спутников.
– Значит, разделяемся. Мазан, ожидаю скоро тебя увидеть. Капитан.
– Он ловко отдал честь.
Тот скривил губы в ответ. Отсалютовал Мазан и пошел в сердце лагеря.
Бутыл повернулся в направлении, указанном стражниками. "Что бы сказала им Сорт? Думаю, скоро я узнаю".
Дозоров не было. Небольшая группа солдат сидела и стояла в низине, а в дальнем конце скрючился на валуне... "это Скрипач? Боги подлые, не говорите, что здесь все оставшиеся!"
Он нерешительно приблизился.
Они шли по сравнительно спокойному лагерю. Было поздно, Мазан не ожидала застать Адъюнкта бодрствующей. Однако она знала: Тавора не простит промедления. "Хотя мой рапорт, похоже, мало ее впечатлит. Пять побитых молью Т'лан Имассов - вот и все зрелище". Нет, это Рутан Гудд идет к настоящим неприятностям. Она надеялась стать свидетельницей хотя бы частью разговора - чтобы насладиться смущением капитана.
"Старший! Ну, я не сказала бы. Но все остальные ваши дела, капитан... это звучит интересно. Жаль, я не видела".
Они проходили мимо небольших групп; Мазан ощутила нарастающее внимание, но никто их даже не приветствовал. Никто не сказал ни проклятущего слова. "Все страннее и страннее".
Они уже видели командный шатер. У полога встали двое стражей, стены освещались изнутри фонарями.
– Она хоть иногда спит?
– пробурчал Рутан Гудд.
– Будь я в ее сапогах, - ответила Мазан, - вряд ли спала бы.
Стражники заметили их и выпрямились. Чуть видимые в темноте глаза смотрели только на капитана. Оба отдали честь, едва он встал перед ними.
– Вероятно, она захочет нас видеть, - заявил Рутан.
– Можете войти, сэр, - сказал один из солдат.
Когда капитан сдвинулся с места, тот же солдат проговорил: - Сэр.
– Да?
– С возвращением.
Мазан вошла следом за ним.
– Вот удача, - прошелестел Рутан Гудд, видя спящую Скенроу. Задержал рукой Мазан: - Прошу, не будите ее.