Увлекательная прогулка по аллее позора

П.Нгуен Джен

Я никогда не знала, делает ли он мне комплимент или наносит оскорбление.

– У тебя есть братья или сестры? Чем зарабатывают на жизнь твои родители?

– Я единственный ребенок в семье. А моя мама работает медсестрой.

– А твой отец?

Его улыбка медленно увяла.

– Моя… моя мама замужем за доктором. Анестезиолог.

– Твой отец анестезиолог, а ты водишь этот старый драндулет?

Его челюсть сжалась, и его пальцы постучали по рогу в центре рулевого колеса, но недостаточно сильно, чтобы заставить

его сигналить.

– Во-первых, к твоему сведению, это не старый драндулет. Это BMW 325i 1989 года.

Я покусала свой ноготь, смущенный внезапным порывом напряжения в машине.

– Э-э, это буквально ничего не говорит мне.

– Во-вторых, — продолжил Эван, как будто я не ответила. Он щелкнул левым сигналом и обогнал серебристую машину перед нами.
– Он мне не отец. Он мой отчим. Серьезное различие. И в-третьих, эта классическая машина принадлежала моему настоящему отцу, так что не круши ее. Я бы ни за что на свете не променял Руди.

О.

– Руди?
– Я глупо переспросила.

– Да, Руди.

Никаких объяснений не добавлено. Могу поклясться, что он покраснел, прежде чем отвернуться. Тема закрыта.

– Так твои родители развелись?
– Почему я не могу перестать задавать глупые вопросы?

– Да, и моя мама вышла замуж за придурка.

Я ждала, пока он продолжит, но на этом все. Больше никаких разговоров. Видимо, мой вопрос убил разговор лучше, чем ядерная бомба. Бум!

Напряжение в воздухе росло, пока я не почувствовала удушение. Эван, кажется, не заметил. Он просто смотрел прямо перед собой и продолжал движение. Правая рука так крепко сжала руль, что костяшки пальцев побелели. Мое любопытство заставляло спрашивать дальше, но мои нервы не позволяли мне.

Почему я просто не села в автобус?

Он ускорился, вокруг скопления автомобилей вместо того, чтобы замедляться, когда мы приблизились к мосту шоссе 8. Я нервно потрогала пряжку ремня безопасности, чтобы убедиться, что она надежно закреплена. У меня была сильная акрофобия. Даже небольшого наклона моста было достаточно, чтобы мой желудок сжался от страха. Особенно в сочетании с куском металла на большой скорости.

– Мои родители тоже разведены, - выпалила я, чтобы отвлечь нас обоих.

Это сработало. Был небольшой скрип, когда он немного отпустил педаль газа. Я чувствовала его взгляд на себе, но не смотрела вверх. Я просто сосредоточилась на замедлении сердцебиения.

– Твой отчим тоже придурок?

Мой указательный палец постучал по отшелушивающему пластиковому оттенку стекла, и я уставилась на маленький собачий парк через дорогу. Собаки играют в салки и катаются с насыпи, усыпанной желтыми цветами.

– Нет, он замечательный. Титул осла будет принадлежать моему настоящему отцу.

– На самом деле?

– Да.

Мы снова замолчали. Не зная, чем заняться, я начала расставлять CD-кейсы, сложенные в отсеке сбоку от двери. Поворачивая

и укладывая их аккуратно, чтобы все имена были расположены в одном направлении. Наконец я поднял глаза, и на красивом лице Эванса появилось смущенное выражение. Я практически могла видеть, как колеса поворачиваются в его голове, когда он нашел тонкий способ спросить о моем отце, не выглядя слишком любопытным.

– Что не так с твоим настоящим отцом?

Забудь о тонкостях.

– Это довольно сложно объяснить.
– Я наклонилась вперед и провела пальцем по приборной панели, протирая тонкий слой пыли, который цеплялся за пластик. Почему я не могла поговорить о чем-то другом? Школа, книги, даже грязные журналы в его комнате были бы лучше. Я ненавидела говорить об отце. Или даже думать о нем. И с той другой женщиной.

– Ты не должна говорить мне, если не хочешь.

Тот факт, что он дал мне выбор, заставил меня сказать ему. По крайней мере, короткая версия. Это и тот факт, что он замедлился настолько, что я больше не волновалась, что мы умрем в автокатастрофе.

– Помимо того, что он изменял моей маме каждый месяц и забывал, что у него даже было две дочери, он был идеальным. Настоящий болтун, который всегда добивался своего.
– Я издала смешок -. Опять же, он не просто так был профессором английского языка в университете.

Эван издал низкий свисток.

– Да, похоже, он выиграл главный приз отца года. Так, где он сейчас?

– Я не знаю, и честно говоря, мне плевать.
– Моя нижняя губа начала болеть от жевания. Я заставил себя остановиться.
– Лучший день в жизни был, когда он, наконец, сделал нам одолжение и ушел. Ну, на втором месте. Самый лучший день был, когда мама вышла замуж за моего отчима.

– Крутой юрист?
– Эван улыбнулся моему удивленному выражению лица.
– Ты упомянула его и ваши устремления утром, когда мы…ну, ты знаешь.

– Правда.
– Я глубоко вздохнул и сложил руки вместе.
– Еще вопросы?

– Да, только один.
– Он бросил на меня косой взгляд и сморщил нос.
– Почему ты все еще ездишь на автобусе, когда тебе семнадцать? Ты не можешь вести машину?

Я прислонилась спиной к подушке, благодарная, что допрос об отце закончился. Одно упоминание о нем навеяло воспоминания о том, как мои родители ссорились каждую ночь. И мамины слезы.

– Технически, это два вопроса, но я отвечу на оба. Да, я могу водить, но я езжу на автобусе, потому что у меня нет машины. И у меня нет машины, потому что я решила взять деньги, которые мои родители собирались потратить на нее, и вместо этого положить их в мои сбережения. Чтобы помочь с расходами на проживание, когда поеду в Колумбию.

– Так ты пытаешься стать адвокатом?

– Нет. Я буду.

Эван издал низкий свист.

– Ничего себе, будет. Хорошо, что мне нравится уверенность в своих женщинах.