Уйын Полоза. Книга первая
Шрифт:
— А чего тут вспоминать. Вышел я из «Едальни», курить очень хотелось, а спички с собой не взял, прямо напасть какая-то, всегда беру, а тут такой конфуз. Смотрю, Зануда, как всегда, на лавочке сидит и цигарку потягивает. Я подсел, прикурил, поболтали чуток, да домой пошел.
— О чем поболтали? — Уже не надеясь узнать что-то новое спросил Угрюм, отхлебывая их кружки чай.
— Он спросил, что нового в поселке, и с чего это я Скрипуху пивом угощаю? Ну ты сам Угрюм, знаешь его характер, все ему надо знать, на все свое занудное мнение имеет, и обязательно поучать начнет. Да я бы и не подсел к нему,
— Так значит Зануда знал, про «Слово»? — Подскочил Угрюм.
— Ну так я же не знал, что это великая тайна. — Хмыкнул Помело. — А что за «Слово»-то такое?
— Меньше знаешь, лучше спишь. Не лезь куда не надо. — Рявкнул на него хозяин поселения, выплеснув в костер чай, и повернулся к Максиму. — Пошли, Художник Зануду трясти будем. Кажется мне, мы на настоящий след напали.
Глава 10 Оторва
— Да что же за напасть такая?! Меня видимо преследуют все эти таинственные исчезновения! — Максим сел за стол, и не сдерживая эмоций врезал кулаком. Смесь разочарования и злобы клокотали в душе, и не сдерживаясь выплескивались раздражением.
Зануда тоже пропал. Его землянка была открыта, вещи не разбросаны, и лежат видимо там, где и лежали все время, пусть и неаккуратно, но на своих местах. На столе холодный чайник, глиняная чашка, с недопитым чаем, медная сковородка с яичницей, и ломоть зачерствевшего, черного хлеба, со следами укуса зубов. Все выглядит так, словно хозяин вышел ненадолго, отвлекшись на что-то очень важное, и сейчас вернется. Но на улице уже далеко не утро, время завтрака, и даже не день, а уже пусть и не поздний, но вечер.
Они пришли к землянке, когда уже смеркалось. Угрюм, по своей привычке, врезав единожды кулаком в дверь, без всякого стеснения ввалился внутрь, Максим зашел следом. Темноту помещения осветила зажженная хозяином поселения спичка, тут же погашенная вздохом глубокого разочарования, но мгновенно вспыхнула новая, и от нее уже загорелась свеча, обозначив кругом света остывший завтрак на столе.
Зануды дома не было, и это странно, потому что он всегда в это время был тут, так как панически боялся темноты и никуда не выходил ночами из дома. Он говорил, что темные дела творятся в темноте, а он человек светлый, и шататься по ночам не привык. Что только не придумает человек, чтобы оправдать свои фобии.
— Н-да. — Угрюм задумчиво почесал затылок. — Последний кто мог прояснить нам ситуацию с исчезновением Профессора, сам пропал. Очень не хочется думать, что сбежал. Мне это совсем не нравится.
— Чего уж тут хорошего. — Максим зло оттолкнул сковородку с яичницей. — Пойду на берег, и еще раз обращусь к васе, пусть повторит «Слово» лично мне.
— Попробуй. — Неуверенно произнес Угрюм. — Но шансов мало, а точнее их вовсе нет. — Награда за задание выдается только один раз, и ты ее уже получил, и не вина этой жабы, Вакуля, что не смог сохранить, и потерял, ведь он выполнил то, что обещал, пусть и не на прямую, а через деда, а что дальше
— Ты можешь предложить что-то другое? — Максим резко встал с табурета, на котором сидел, и посмотрел на молча покачавшего отрицательно головой Угрюма. — Чего тогда ноешь? Даже если есть хоть малейший шанс на успех, то надо пробовать, тем более что альтернативы все-равно у нас нет. И не останавливай меня. — Он шагнул к выходу. — Сам сказал, что нет времени… Эх Профессор, Профессор. Куда же ты делся старый недотепа? — Вздохнул и вышел.
***
Ночь медленно накрывала Уйын звездным покрывалом. Две световые дорожки, на фоне зажигающихся звезд, сталкивались отражением, в глади неторопливой реки, одна от заходящего солнца, а другая от поднимающейся луны. Завораживающее зрелище, заставляющее трепетать сердце, но Гвоздеву не было времени любоваться красотами смены дня, и ночи параллельного мира, да и настроение не способствовало подобной релаксации.
Он погрузил лицо в воду, и крикнул.
Волны, мчащегося на встречу с человеком водяного духа, смазали рябью отблеск светил в отражении темнеющего неба, и через короткое время ожидания, васа выскочил на берег, улыбаясь во всю свою щучью пасть, иголками зубов.
— Ты вновь вспомнил Вакуля, друг мой. — Радость встречи светилась в водянистых глазах существа. — Чем я могу помочь, ведь ты же не просто так звал меня? Или все же соскучился?
— Профессор пропал, а вместе с ним и награда. — Не стал юлить Максим. — Ты не можешь повторить, то, что ему передал для меня. Это очень важно.
— Увы, мой друг, увы. Я не могу этого сделать. Полозом установлен строгий закон: «Одно задание — одна награда», нарушившему правило наказание. Это или смерть, или развеяние, а я еще пока не готов умирать.
— Но что же мне делать? — Что-то вроде разочарования прорезалось в голосе Гвоздева. — Мне нужно это «Слово», от него зависят жизни людей.
— А Чукля еще говорит, что я жадный… — Вздохнул сокрушенно васа, но в этом вздохе сквозило скорее ехидство, и не было ни граммы понимания трудностей, с которыми столкнулся Художник.
— При чем тут жадность? — Не понял Гвоздев. — Я говорю о Профессоре.
— Как это причем. — Вакуль назидательно поднял указательный палец вверх. — Жадность двигает вперед прогресс, строит города, и эта же жадность низвергает цивилизации в бездну, разрушая все, что до этого построила. Жадность это и порок, и благодать одновременно. Вот и с твоим профессором то же пошутила жадность.
— Ничего не понял. — Максим мотнул головой. — Ты намекаешь, что дед сбежал с моей наградой? Я в это не верю, не тот он человек, да и зачем ему «Слово», которое он не сможет использовать? Ему не добраться до пещеры Горного.
— А кто говорил о деде? Я говорил про жадность, которая с ним пошутила, дед в этом спектакле персонаж, конечно, трагедийный, но увы, второстепенный, оказавшейся невовремя и в не нужном ему месте. А вот главный герой, тот уже потирает руки в ожидании поживы, и готовит карманы под драгоценные камушки, а грудь под славу героя, которые ему должны достаться за пока еще неудавшееся воровство.
— То есть, ты хочешь сказать, что деда выкрал Зануда? Зачем ему «Слово»? — Гвоздев все больше, и больше запутывался.