Уйын Полоза. Книга вторая
Шрифт:
— Ну что же, давай братан. — Вздохнул Угрюм. — Я так и быть полезу следом. Надеюсь, мы там не застрянем.
— Может фонарики вперед кинем? — Максим с недоверием скосился на черную дыру.
— Не надо фонариков. — Смеялись огни. — Мы будем освещать вам путь. Просто идите за нами игроки, и ничего не бойтесь, впереди у вас незабываемые впечатления, и возможно удивительные встречи.
— Это точно, впечатления будут неизгладимыми. — Хмыкнул Игорь. — Всегда мечтал почувствовать себя в роли дождевого червя, или навозного жука. — Давай братан. — Кивнул он Максиму. — Заползай,
Огни нырнули в лаз, и остановились рядом с входом, маня за собой людей. Максим вздохнул и заполз следом за ними.
Холодный камень коснулся плеч сковав теснотой движения. Передвигаться теперь можно было только отталкиваясь коленями, и кончиками пальцев ног, извиваясь всем телом на манер змеи.
Сзади пыхтел, и раздраженно матерился Угрюм. Узкая сухая пещера убегала вперед, где рассыпались, указывая путь, вытянувшись в освещенную тропинку огни, но особой помощи от них и не требовалось, заблудиться тут невозможно. Только вперед, даже назад вернуться уже невозможно, даже пятиться задом, не то, что развернуться, не получиться.
Воздух был на удивление свежим, даже можно сказать каким-то вкусным, с легкой ноткой озона, как теплым летним вечером в лесу, после грозы и ливня. Пещера сухая, без какой-либо противной, скользкой растительности в виде мха и плесени, но это мало радовало зажатых камнем друзей.
Прошло уже довольно много времени, но конца так и не было видно. Путь петлял поворотами и спускался все ниже, и ниже погружаясь в глубины гор. Огни бежали впереди друзей, россыпью гирляндных огней подсвечивая дорогу, и постоянно смеялись. Их веселье уже начинало раздражать.
Пропали они внезапно. Скрылись за очередным поворотом, смех стих, и тишина с тьмой мгновенно опустилась на крохотный, узкий мир, в который по доброй воле залезли игроки. Максим с Игорем остановились, не понимая, что происходит.
— Это чего? — Растерянно произнес сзади Угрюм. — Они сбежали, что ли?
— Может еще вернуться? — Максим щурился, безуспешно пытаясь рассмотреть что-нибудь впереди. — Во всяком случае очень хочется в это верить.
— Вот же угораздило нас с тобой залезть сюда, братан. Развели нас с тобой как последних лохов. Вот не верил тут никогда и никому, даже себе, а тут купился. — Пробурчал Угрюм. — Чего делать-то будем?
— Вперед ползти, чего же еще. Надеюсь, тут еще теснее не станет. Не хочется застрять, как обожравшийся Вини пух. — Такая злость накатила на Гвоздева, что у него появилось желание остервенело пнуть каменные стены, но даже этого сделать не получалось зажатыми в клещи ногами. — Ладно я, зеленый еще совсем, недавно в Уйыне, но как ты-то купился на их развод. — Глухо прорычал он. — Как мог поверить?
— Бывает и на старуху… — Друг не договорил, и перевел разговор. — Сейчас бы нам фонарики не помешали.
— Не достать мне до рюкзака, чувствую себя упакованным в пеленки грудничком, еще бы памперсы с соской, и вообще красота. — Огрызнулся в ответ Максим. — Ладно, болтать не мешки таскать, давай двигать дальше, другого выбора нам не оставили.
— Знаешь, о чем я думаю? — Хмыкнул Угрюм.
— Я что, телепат? — Огрызнулся раздраженный
— А думаю я, что сдохнуть, нюхая твои потные ноги, я вовсе не желаю, так что лучше ползи шустрее, и не тормози. — Засмеялся Игорь. — Червяк переросток.
— Насмешил. — Буркнул Максим. — Еще одна такая шутка, и я остановлюсь и лягу спать, пока не похудею.
— Вот только не это!!! — Наигранно возмутился Угрюм. — Я не хочу подохнуть в газовой камере!!!
***
Время остановилось. По-другому быть и не могло в том месте, где из ориентиров только чернота. Наполняло душу ужасом неизвестности то, что ожидало впереди. Сзади сопит недовольный друг, а на душе тоска, и злость на весь белый свет, и в первую очередь на самого себя.
Колени и локти давно содраны в кровь и пробивают током при каждом касании. Желание остановиться и умереть, разом прекратив все эти мучения, все чаще посещают покрытую синяками голову, и только упрямство двигает Максима вперед, черта характера, за которую частенько, в детстве получал от отца ремня, и которая теперь не дает сдаться.
Не может же этот тоннель длиться бесконечно? Непременно должен где-то быть выход, и хочется верить, что закончится все не где-то в глухом гроте, из которого нет назад другого пути, кроме этого, узкого лаза, рискующего стать склепом.
Мучения закончились неожиданно. Руки внезапно провалились в пустоту. Максим обшарил тьму вокруг себя, и не почувствовал впереди никаких препятствий. Можно было освободиться наконец от тесноты узкой, осточертевшей норы. Надо только немного продвинуться вперед. Но что там? Может тот самый грот, грозящий стать склепом, а может бездонная пропасть? Как решиться сделать последний шаг?
— Чего встал? — Буркнул недовольно, ткнувшийся в ступни Угрюм. — Только не говори мне что действительно решил поспать, или застрял.
— Впереди выход, но я не могу достать до пола. — Ответил Максим игнорируя ехидство друга.
— Ну так чего тогда ждать? Выползай наружу, червяк-переросток. — Хохотнул тот.
— А если там пропасть? — Огрызнулся Гвоздев.
— Какая разница? Другого пути все равно нет, и лучше уж тогда сдохнуть сразу, чем засохнуть от жажды в этом чертовом тоннеле, и превратиться в мумию. Могу тебя за ноги подержать, если боишься, только толку от этого не будет. Все равно вытащить назад не смогу, только прыгнуть следом. Так что вперед братан, только громко, если что, не кричи, а то я следом подохнуть испугаюсь. — Угрюм толкнул Художника в ноги. — Давай, не тормози, братан! Вперед. Приключения дураков любят.
Максим вздохнул, мысленно перекрестился, и оттолкнувшись от края каменного выхода из лаза, вывалился наружу.
Падение было не долгим. Он упал на что-то мягкое. Ощупал пол, погрузив руки во что-то приято коснувшееся пальцев. Так и нее поняв, что это такое, встал.
— Тут не высоко. — Крикнул другу. — Вылазь. Сейчас фонарик достану, посвечу.
Тусклый свет выхватил из мрака кусочек теряющегося в мраке подземелья и гранитную стену с черной дыркой лаза, из которой высунулась недовольная голова щурившегося Угрюма.