Уйын Полоза. Книга вторая
Шрифт:
Рядом семенил еще один карлик в кожаном, засаленном фартуке, в кепке, сбитой на одно, похожее на кошачье ухо, из-под которой выбивалась прядь спутанной, грязной рыжей челки, и сандалиях на голую ногу. Он, не переставая низко кланяться, объясняясь перед важно раздувающим нос-сардельку, и кривившим пухлые красные губы господином:
— Только заслонки успел открыть, как слышу, что-то колотит. Я сначала не понял, думал засор какой в сливе, а потом прислушался… Точно в сокровищнице есть кто-то. Ну я воду-то остановил, шпигат открыл, и бегом к вашему сиятельству с докладом.
—
— Вы на столько щедры. Ноги вам целовать. — Грохнулся на колени уборщик.
— Встань, и поди вон. Ты больше не нужен. На счет награды я распоряжусь, к бабке Синюшке подойдешь, она отдаст. Сгинь теперь с глаз. — Он вальяжно махнул рукой, и повернулся к Максиму с Угрюмом. Толстый палец, с ухоженным черным ногтем, ткнул в их направлении. — По какому праву тут? Как попали? Кто такие? Не молчать! Не испытывать наше терпение!
Глава 6 Вы виноваты, вам и исправлять
Максим схватил за плечо Угрюма и не дал ему произнести, то, что тот намеривался. Судя по настроению, ответ друга на вопрос «Сиятельства», вряд ли бы тому понравился. Злость и раздражение буквально сочились из Игоря, и позволить им вывалится на, судя по всему, самого тут главного коротышку, никак нельзя было позволить.
— Мы случайно оказались здесь. — Поднялся с мокрого, каменного пола Художник. — Потерянные души обещали провести коротким и безопасным путем к Аэлите, но обманули, и бросили в узком лазе подземелья.
— Огни? — Удивленно вскинул брови «Сиятельство». — Как эти создания лжи оказались здесь? Великий воин стоит на страже локации семи царей, он не пропускает никого. — Он вдруг вздрогнул, и с недоумением посмотрел на Максима. — Вас тоже не должно быть тут! Как вы смогли пройти через Чюлюкдея? Он неподкупен?!
— Нам пришлось его убить. — Вздохнул Гвоздев. — Мне очень жаль, но он не оставил нам выбора.
— Убить?! — Воскликнул «Сиятельство» глаза. — Но это невозможно. Его нельзя убить! Только мертвый может убить мертвую плоть, и только живой может убить живую душу! Ты лжешь игрок.
Максим расстегнул рубаху и показал незаживающую рану.
— Я мертв, и только волей Полоза еще дышу, а мой друг жив. Вместе мы одолели вашего бессмертного рыцаря. Но еще раз говорю: «У нас не было другого выбора». Мы должны непременно попасть к царице. У меня осталось три дня, на то, чтобы найти лекарство от неизлечимой раны, иначе я окончательно покину этот мир.
— Я не верю тебе. — Коротышка отступил назад, и резко подняв руку указав на друзей, рявкнул. — Арестовать! Слова этих игроков требуют проверки. — Воины сделали шаг вперед ткнув кончиками копий в Художника с Угрюмом. — В яму, до выяснения. — Он развернулся.
— Ты! Сиятельство! — Вспылил Угрюм, и отстранив одно из копий рукой в сторону, выхватил из кобуры пистолет. — А если я разряжу тебе в довольную рожу всю обойму из маузера, то поверишь?
— Зачарованная кольчуга не позволит причинить мне вреда,
— Урод. — Буркнул Угрюм, но спрятал пистолет в кобуру.
— Не сметь так непочтительно называть Воль-Рента великого. — Рявкнул один из стражников, видимо главный среди них. — Он доверенное лицо самой царицы, которому позволено не снимать перед ней шлема. Непочтительное отношение к столь большому сану карается смертью, и вас еще не убили только потому, что вы чужаки и не знаете правил и обычаев.
— Веди уже, вертухай. — Вздохнул Игорь. — А то захлебнешься своей спесью. — Он сложил руки за спиной и заорал. — А по тундре, по железной дороге…
За дверью оказался освещенный все тем же фосфоресцирующим мхом, ухоженный, сухой тоннель, который, однако, довольно быстро закончился.
Открывшим рты от восхищения друзьям, показался огромный подземный город. Назвать его пещерой не поворачивался язык.
Мраморные, одноэтажные низенькие дома с квадратными медными дверями, и кровлями, покрытыми черепицей золоченой слюды, с клумбами разноцветного мха вместо цветов, ровными улицами-стрелами мощеными паркетом черного обсидиана, малахитовыми колоннадами, с геометрическими узорами вырезанных рисунков, удерживающими невидимый темный свод, до которого недотягивался свет развешанных на массивных цепях люстр. Источники света напоминали огромные колеса деревенских телег, обросших светящимся мхом длинных, фосфоресцирующих гирлянд.
Коротышки, ростом приблизительно по бедро среднего взрослого человека тут были по всюду.
Кто в кожаных фартуках, кто в блестящих доспехах и плащах, а кто и в черных мантиях, но все поголовно рыжеволосые.
У каждого мужчины стриженная «топориком» борода, у каждой женщины по две заплетенные косички, и повсюду дети, столь маленькие, что казалось это ожившие куколки-пупсики бегают в догонялки, друг за другом.
Кто-то их жителей спешил по своим делам, кто-то важно выхаживал в ожидании кого-то, или чего-то, кто-то выглядывал из окна держа в руках чашку с парящим в ней неизвестным друзьям напитком, и что-то рассказывал кому-то невидимому в доме, кто-то сидел на низенькой лавочке и болтал беззаботно с соседом.
Жизнь кипела, и что очень странно, никто не обращал никакого внимания на стражников, ведущих под конвоем слишком огромных на фоне низкорослых жителей города пленников, один из которых, гнусавым голосом, орал незнакомую, видимо подбадривающую его песню, а другой с интересом рассматривал дома, около которых его проводили, и жителей.
Улицы вели куда-то в невидимый еще пока, из-за приличного расстояния, теряющийся в зеленоватом свете люстр-колес, центр города, ответвляясь переулками, соединяющими все в единую пешеходную сеть.