Узник комнаты страха
Шрифт:
Для того чтобы не потеряться, Виктору пришлось приложить некоторые усилия. Изо всех сил он сосредоточился на том, чтобы отключить внутренний диалог, путающий его мысли в чувстве вины, в страхе, в желании послать все к чертям. Больше всего ему хотелось не быть, не чувствовать, не переживать.
Он сконцентрировался на темноте перед глазами. Мысли продолжали свои настырные попытки заполнить разноцветием черноту, но он категорически аннигилировал каждую, даже еще только-только намечающуюся идею. Из-за напряжения начали болеть глаза. А напряжение все росло и скоро начало доставлять массу иных неприятных эмоций.
Вспомнив,
Музыка стала его alter ego, его вторым «я», и начала управлять путешествием в другие формы сознания. Он обнаружил, что снова может визуализировать звуки. Эта часть любого из его путешествий была самой любимой. Он, как художник, лучше управлял образами, чем звуками или просто информацией, поэтому, когда получал безраздельную власть над всем, тут же превращал это в образы и становился, делая это, самым счастливым человеком на свете.
Образы не просто крутились и мелькали перед глазами: Виктор как бы сам стал музыкальным эквалайзером. Он вибрировал и колебался в такт музыке.
Увлеченный этой игрой, он напрочь потерял контакт с телом. Он не то чтобы не мог пошевелить руками или ногами, он даже не мог представить, что где-то есть его тело. Он витал в бог знает каком другом измерении.
И, наконец, он заметил, что в голове наступила кристальная чистота мыслей. Сознание расслоилось на мириады частичек, его «я» перестало существовать. Как следствие, растаяла лишняя эмоциональность, импульсивность, чувства растворились без остатка, даже подобия влажного тумана от них не осталось. Это была как раз та самая, наиболее для него сейчас желанная, стадия трипа.
Он чувствовал, что может задавать себе любые вопросы, и знал, что ответы на них будут стопроцентно правильными.
Для него близкая связь с образами, фееричными и невероятными, была той причиной, по которой становилось, как он начал подмечать, все сложнее и сложнее выходить из состояния наркотического опьянения обратно в «реальность» с ее «роботическими» рефлексами и отсутствием вариантов. Он давно для себя понял, что «там лучше». Он любил проносящиеся перед глазами тысячи и миллионы мыслеобразов, которые детально вспомнить впоследствии было очень трудно или, правильнее сказать, вообще невозможно.
Время исказилось. Так всегда: кажется, что проходит часов пять, а после пробуждения видишь, что тебя не было всего около часа, максимум, полутора.
Когда прошел пик, интенсивность трипа начала спадать. Виктор помаленьку спускался с орбиты. Ему начали мерещиться всякие интересные вещи. Он как будто бы смог видеть с закрытыми глазами: они как бы и без того были закрытыми, но мужчина дополнительно прикрыл их руками, правда, с трудом, так как координация движений еще была нарушена, но, тем не менее, он все равно видел очертания комнаты и силуэты предметов.
Вестибюлярный аппарат тоже решил, что пора подкинуть смешных глюков: то Цилицкому казалось, что он подвешен вверх ногами, то – что он лежит на животе и смотрит в пол, хотя на самом деле он продолжал спокойно лежать на спине на диване.
Окружающая обстановка двигалась и искажалась параллельно
И вдруг откуда ни возьмись к нему подлетел какой-то аппарат, по конструкции напоминающий десантный корабль инопланетян, и начал засасывать его внутрь! Цилицкому стало безумно страшно. Он резко открыл глаза – «механизм, похожий на сепаратор», и Виктор почему-то знал, что он и был именно сепаратором, – исчез, но оставалось стойкое ощущение, будто агрегат высосал-таки часть человека, и теперь он навсегда останется неполноценным, и поэтому ему теперь одна дорога – к наполеонам в шестую палату. И ему было абсолютно не до смеха. В надежде избавиться от нелепого состояния, он снова закрыл глаза.
В голове все закрутилось, краски начали смешиваться в многослойную радугу, смещаться все больше к центру. Через несколько мгновений или часов этой круговерти он ощутил, будто он сам находится в этом пространстве, где все перемешивается. Он больше не был наблюдателем работы этого вселенского блендера, он был составной частью будущего коктейля.
Виктор понял, что это – «ловушка на уровне кармы». В нее затягивает души, и они там перемешиваются и варятся в собственном соку. Это неустанное движение сбивало его с толку, он уже не знал, кто демон, кто ангел, кто враг, кто друг. Он и сам уже был не он, а набор личностей, которые хаотично всплывали в сознании. Один момент он был сам себе лучшим другом, еще мгновенье – и уже врагом и предателем.
И вдруг кружение закончилось. Цилицкий обнаружил себя стоящим перед витриной, которая сверкала мигающими лампочками. Он стоял напротив и смотрел, как перемигиваются огоньки.
Вдруг фокус его зрения расплылся, потом опять собрался, и перед ним уже сияли три иероглифа. Они мерцали довольно красиво, но понять их смысл Виктор не мог. Потом иероглифы трансформировались в двойную спираль ДНК, и она поползла перед его сознанием, а вслед за ней в голове полз чей-то голос: «Он ломает твою ДНК». Довольно быстро ДНК сломалось. Виктор тряс головой, а в ушах слышал свист. Нет, с первого раза ДНК не сломалось. И во второй раз Цилицкий отшатнулся. Когда нечто взялось за ДНК в третий раз, мужчина начал, защищаясь, считать: «Десять. Десять. Десять…», и ему казалось, что говорит он: «Здесь. Здесь. Здесь». А потом он сказал: «Тынедракон» и повторил это много раз.
А потом он снюхивал снежинки с куртки, и в нос ему летел запах химической чистоты, но не как у стирального порошка, а намного вкуснее.
Снова появились иероглифы, но на этот раз они попробовали перерасти в гриб, и гриб пульсировал зеленым цветом. А потом из него вылупились два кубика. У одного грани были красными, у другого – синими. Кубики вращались на ребре, хотя были скреплены между собой алгоритмом. А потом кубиками жонглировала Катя, у нее были маленькие ручки, которыми она нещадно терла… терла…
Виктор смотрел и осознавал всю безысходность ситуации. Он ничего не мог сделать, он отворачивался, но Катя была везде. Он швырнул в нее большим кактусом и закрыл глаза. Снова все закружилось, но на этот раз – выводя его из фантасмагории.
Виктор обнаружил себя на кровати. В больнице. Ему в задницу кололи иглу шприца с заранее посаженной в него беременной девушкой.
Это было очень страшно, но выхода не было.
Как, когда и почему закончился этот ужас, он потом не мог вспомнить.