Узы крови
Шрифт:
Кот внимательно слушал ее, навострив уши. Гермиона мечтательно улыбнулась. Ей было грустно почти до слез: рядом не осталось никого, с кем она могла бы поделиться своими переживаниями, кроме этого кота в белых перчатках на лапках. Все ее друзья остались на другой стороне. А опять жаловаться Северусу было неловко: возможно, он так злился именно потому, что не может ничем ей помочь. А он ведь Северус Снейп, талантливый зельевар и могущественный волшебник, для него собственное бессилие наверняка неприятно.
– Наверно, моему отцу
Гермиона посмотрела на кота. Зверек склонил голову набок, будто вежливо слушая. Или даже заинтересованно. Она погладила его по белой грудке.
– По-моему, далеко не все Пожиратели заслуживают наказания, – промолвила она. – Мальсиберы, например, точно не из таких. Не знаю даже, как лорд Мальсибер попал в эту компанию. Да и Малфой тоже. А мою… мою маму, кажется, вообще к этому подтолкнуло родовое проклятье.
Кот раскрыл глаза шире. Гермиона сглотнула и сказала то, чего точно не могла рассказать никому вообще:
– Мне кажется, что из-за нее Северус может просто не вернуться на сторону моих друзей. А что мне делать, я не знаю. Не могу уйти без него. Хотя, не представляю даже, как я теперь уйду, – она отдернула рукав платья, и в который раз в деталях рассмотрела Метку.
Она – Пожирательница смерти. Мерлин, а еще несколько месяцев назад она считала себя маглорожденной. Теперь же она, выходит, ярая сторонница чистоты крови. Гермиона резко дернула рукав, пряча Метку. Пожирательница смерти. «Поздравляю вас с предательством».
Вечером, после долгих приготовлений к балу (и не менее долгих колебаний), Гермиона постучала в дверь покоев Гиневры. С одной стороны, мысль, что она ее мать, вызывала у Гермионы глухой протест – ведь у нее уже была мама, которую она очень любила, больше, чем отца, если честно. С другой стороны, ее тянуло узнать об этой женщине больше, ведь, сложись обстоятельства чуть-чуть по-другому, и ее воспитала бы Гиневра Морроу. И, следует признать, она находила у себя черты, которых не было у Джин Грейнджер. Но были у Гиневры Морроу.
– Да?
Гермиона вошла.
– Я в спальне! – крикнула Гиневра.
Гермиона нерешительно прошествовала туда. Гиневра лежала на разобранной кровати в просторной ночной сорочке. Волосы ее, тем не менее, были собраны в аккуратный узел на затылке. Перед ней на подушке лежала раскрытая книга. Гермиона невольно улыбнулась: Гиневра болтала ногами в воздухе, читая книгу. Она обернулась и немного растерялась.
– Гермиона?
Гермиона, в свою очередь, растерялась тоже.
– Я зашла спросить, как вы, – с трудом нашлась она.
– Конечно, проходи, – обрадовалась Гиневра. – Придвинь кресло. Извини, что я в таком виде, но моя спина пока еще в ужасном состоянии.
– Я хотела извиниться, я не знала, что этот Макнейр так… – она умолкла, стараясь подобрать слово.
– Так лихо лупит! – жизнерадостным тоном подсказала Гиневра
Гермиона лишь поразилась, как легко она к этому относится. Очевидно, ей казалось, что Макнейр должен был костьми лечь, но не поднять руку на женщину своего друга. Никогда ей не стать такой, как Северус. Или Гиневра. Прав был Розье, Снейп и Морроу из нее никакая.
Гиневра некоторое время внимательно смотрела на нее.
– Скажи, тебя никто из Пожирателей не обижал? – тихо спросила она.
Гермиона улыбнулась.
– Нет, ничего особенного, – она решила не рассказывать Гиневре ничего лишнего, чтобы та вдруг не поступила опрометчиво.
– Беллатриса, например? – сощурилась Гиневра.
Гермиона отрицательно покачала головой с как можно более простодушным видом. Гиневра кивнула, правда, было не понятно, поверила ли. Воцарилась тишина. Гермиона потеребила край платья, лихорадочно соображая, о чем поговорить.
– Можно спросить тебя кое о чем? – первой отозвалась Гиневра.
– Конечно.
Морроу поправила сережку и, не глядя на нее, спросила:
– Скажи, то, что ты говорила вчера про Талию… правда?
– Нет-нет, про нее я соврала, – поспешила заверить Гермиона. – Мне кажется, она совсем не держит на вас зла, и ко мне она отнеслась очень хорошо. Я ведь летом жила у Стивенсонов, – она помолчала, а потом осторожно спросила: – А как получилось… с ее шрамом?
Гиневра вздохнула, переплела вместе пальцы рук и уткнулась в них подбородком.
– Была большая заварушка, мы отступали, а на пути нам попалась Талия, – глухо произнесла она. – Со мной были Лестрейнджи. Ну, и я применила заклятье, которое изобрел Северус, сделав вид, будто наступила на подол балахона и почти промахнулась. Я знала, что через пару минут подоспеют Блэк с Люпином. Времени задерживаться у нас, к счастью, не было. Не представляю, что бы было в обратном случае.
Она помолчала. Гермиона во все глаза смотрела на нее и думала, что она тоже не похожа на других Пожирателей.
– Я довольно эгоистична, – сказала Гиневра. – Я обычно не задумываюсь над тем, что чувствуют мои жертвы. Я думаю, что у меня есть Северус, а остальные… я ведь с ними незнакома. И не хочу просто сойти с ума. Но своим близким я не смогла бы причинить боль, – она криво усмехнулась, по-прежнему глядя перед собой. – Я бы даже Блэку ничего не сделала, чтобы Тали не было больно. Я его, конечно, всегда терпеть не могла, может даже, немного ревновала Тали или считала его недостойным моей лучшей подруги, но не смогла бы стать виновницей его смерти. Потому что Тали – моя единственная близкая подруга с самого детства. И вообще она самый лучший человек, которого я знаю. Она, конечно, выпускница Слизерина и всегда старалась держаться с людьми холодно и сдержанно, но это только защитная реакция.