Узы крови
Шрифт:
Та выдавила улыбку и вполне убедительно соврала.
– Конечно, – сказала она. – Я…
– Нет, не увидимся! – вдруг закричал Регулус. – Никогда не увидимся! Я знаю, ты сбегаешь к грязнокровке! Наши родители тебя никогда не простят! Ты… ты предательница!
– Заткнись! – завопил в ответ Сириус.
Регулус одним прыжком обернулся к нему. Его тонкое болезненное лицо пошло алыми пятнами от злости.
– Да! Она предательница! Она променяла тебя и меня на грязнокровку! Ты дурак, что ли? Не понимаешь…
Сириус с рыком бросился на младшего брата, и они сцепились,
– Прекратите! Прекратите! – завопила Нарцисса и принялась метелить их куклой.
Со стороны террасы послышались шаги – наверняка кто-то из взрослых, и Андромеда, подхватив чемодан, бросилась наутек. Белла растерянно замерла. Нужно было что-то предпринять, заколдовать Андромеду, но у нее не было сил оторвать взгляд от катающихся по земле кузенов. Регулус явно проигрывал старшему брату, но продолжал с яростно горящим взглядом выкрикивать гадости, и чем больнее делал ему Сириус, тем более жестокие слова вырывались у мальца. Нарцисса стояла над ними, бессильно повесив руки и роняя горькие крупные слезы, завывая во всю силу легких – и даже так она умудрялась быть прехорошенькой. Детские склоки всегда угнетали Беллу, приводили в какое-то полубессознательное состояние. Она чувствовала себя беспомощной, и ощущение, что привычный мир рушится, навсегда осталось в ее памяти неразрывно связанным с этой сценой.
– Ты тупица! Ненавижу и тебя, и эту предательницу! – охрипшим голосом горланил Регулус, а затем испустил вопль бессильной ярости, прижатый к земле старшим братом – Сириус выкрутил ему ухо.
Этот странный крик, не жалобный, даже не от боли, а злой и упрямый, выражающий нежелание сдаваться, неожиданно привел Беллу в чувство.
– Довольно! – она схватила Сириуса за рубашку на спине и оттолкнула так, что тот опрокинулся на спину. – Хватит! Ты! Щенок! – не своим голосом выкрикнула она и замахнулась на него рукой.
Но Сириус не сделал попытки закрыться, даже его ресницы не дрогнули – он с вызовом смотрел на нее исподлобья. В этом весь он. Белла так и замерла с поднятой рукой, уставившись ему в глаза. Этот мальчишка должен отвести взгляд первым.
– Что здесь происходит? – за спиной раздался возмущенный голос Друэллы.
Белла продолжала смотреть в глаза кузену, и он тоже не отводил взгляд. Маленький мерзавец! Ну же, чего смотришь?
– Мамочка, Меда сбежала, – приглушенно захныкала Цисса, наверняка уткнувшись лицом в юбку матери.
– Как сбежала? – ахнула леди Блэк. – Белла?
«Черт», – Белла не могла отвести глаз от наглого сорванца.
– Белла! – мама схватила ее за руку и развернула к себе. – Это правда? – в лице леди Блэк не было ни кровинки.
Белла открыла рот, чтобы ответить, но ее опередил Сириус.
– Когда я вырасту, – тихо, но отчетливо прорычал он, – я тоже от вас сбегу.
Беллу словно ошпарило.
– Тогда я убью тебя! – закричала она и выхватила волшебную палочку, нацеливая на кузена.
– Белла, что ты! – Друэлла перехватила ее запястье обеими руками, и сноп красных искр выстрелил вверх. – Прекрати, дочка, прекрати!
Нарцисса вновь испуганно
– Убью! Убью! Убью! – кричала Белла, стараясь вырваться, но мама была удивительно сильной.
– Я тебе не по зубам! – крикнул Сириус и бросился прочь.
Белла сделала последнюю попытку вырваться и бессильно обвисла в маминых руках. Слезы хлынули из глаз, а волшебная палочка упала на землю.
– Ненавиииииииииижу, – взвыла Белла, захлебываясь рыданиями.
Ей казалось, что она останется здесь навсегда, сидя вот так на земле, и больше не сможет подняться.
Сивый бочком протиснулся в дверь и неуклюже поклонился. Беллатриса спрятала кинжал в ножны, прикрепленные к предплечью, и требовательно воззрилась на него. Оборотень осклабился.
– Нашел. Говорит, палочку ему должен передать Тонкс.
Беллатриса ощутила, как по телу пробежала горячая волна.
– Превосходно, – улыбнулась она.
***
Это был один из тех редких случаев, когда Северусу хотелось напиться. Все это казалось ему таким абсурдным, эти церемонии, восторженное и взволнованное щебетание женщин, осклабившаяся физиономия Блэка, ехидные подколки Кристиана. Вдобавок, Гиневра непременно хотела посмотреть на венчание Уолдена и отправилась переодеваться уже потом – ведь это плохая примета, когда жених видит наряд невесты до свадьбы. «Суеверия, – подумал Северус. – Забыл добавить их в список несносного». Из-за всей этой суеты казалось, будто они только что прорепетировали свое венчание посредством созерцания церемонии другой пары. Это было глупо. Он чувствовал себя идиотом. И бестолково пялился на свое отражение уже почти час.
– Что ж, господа, – вздохнул Кристиан, довольно ухмыляясь. – Теперь, когда я женил вас обоих, я могу спокойно умереть, – он уселся поудобнее, вытянув ноги.
Северус для приличия решил перевязать галстук.
– Умереть спокойно ты сможешь, когда женишь своего сына, – укоризненным тоном напомнил Уолден. Он сиял, как начищенный до блеска котел.
Нет, все же заставлять Северуса участвовать во всей этой трогательно-сентиментальной чепухе жестоко. Он идет на огромные жертвы ради Гиневры.
– Сев, ты с нами? – с безграничным ехидством в голосе поинтересовался Уолден.
Северус хотел изречь что-нибудь ядовитое и полное собственного достоинства, но его внимание отвлек галстук, который решительно не хотел быть завязанным, как положено. Северус с раздражением принялся перевязывать его вновь, удовлетворившись каким-то бессвязным шипением в ответ на шпильку Макнейра. Ему хотелось придушить этих двух жизнерадостных весельчаков. Будто без них мало ему мучений.
Дверь позади со скрипом приоткрылась, и внутрь проскользнула Гермиона, облаченная в бежевое платье, с короткими рукавами и открытыми плечами. Кончики подобранных волос были уложены на затылке в тщательно продуманном беспорядке.