Узы крови
Шрифт:
Блейзу очень хотелось послать его, однако боль в животе все еще была слишком сильна – он едва мог дышать. Постояв над ним, отец двинулся дальше по комнате, поскрипывая подошвами своих начищенных до блеска туфель и мурлыча себе под нос легкомысленный мотивчик из какой-то оперетты. Настроение у Даниэля было превосходное. Блейз перевернулся на спину и вдохнул поглубже. Стало легче. Он продолжал лежать, собираясь с силами, пока Даниэль расхаживал по комнате, явно придумывая, как с ним лучше поступить. Должно быть, знай он о последнем козыре Блейза, то не был бы так спокоен. Но Даниэль при всей своей предусмотрительности никогда даже не рассматривал возможности
Сделав над собой усилие, Блейз сел. Даниэль остановился поодаль, разглядывая его, как какую-то невиданную, но любопытную форму жизни – с чисто исследовательским, холодным интересом. Этот человек был неспособен на какие-либо положительные чувства. Ему были знакомы только презрение и ненависть.
– Почему ты такое ничтожество? – произнес Даниэль, прищурив глаза. Казалось, ему в самом деле хотелось найти ответ на свой вопрос. Для него любой, кто не мог поднять руку на другого человека или даже просто на другое живое существо, был «ничтожеством». В его глазах желание убивать было истинной храбростью, даже доблестью. И единственным понятным ему «достоинством».
Этот вопрос Даниэля вызвал новую вспышку ненависти в душе Блейза. Он усмехнулся: отец сам давал ему возможность быть сильнее.
– Всегда хотел задать тебе тот же вопрос, – глухо произнес Блейз.
Даниэль презрительно фыркнул и скривился, всем своим видом выражая удивление наглостью «ничтожества».
– Думаешь, ты один способен на ненависть? – добавил Блейз.
Даниэль закатил глаза, все еще не воспринимая его всерьез.
– На ненависть, которая убивает, – закончил Блейз.
На короткое мгновение на лице отца отразилось недоумение, затем – недоверие и изумление, и тогда Блейз, наконец, до конца убедился, что источник этой силы действительно всегда – ненависть.
И Даниэль Забини почувствовал действие собственной силы на себе.
***
Регулус с чрезвычайно сосредоточенным видом распределял фотографии в свадебном альбоме Нарциссы – сама леди Макнейр временно потеряла интерес ко всему, кроме своего мужа. Воспользовавшись редкой минутой уединения, Гермиона примостилась в одном кресле с Регулусом, перекинув ноги через подлокотник и опершись спиной о его бок, и рассматривала старые семейные альбомы Блэков. Сидеть вот так вот, прижавшись к боку Регулуса, было в высшей степени приятно и уютно.
– Чудеса! – вдруг воскликнул Регулус, вскинув голову от альбома.
– Ты о чем? – лениво поинтересовалась Гермиона, продолжая изучать приглянувшуюся ей фотографию. На ней был изображен Регулус лет восьми, в костюме для охоты, точно повторяющем взрослые фасоны. От этого мистер Блэк смотрелся особенно мило и чуточку заносчиво. Или не чуточку: Регулус стоял, высоко вздернув подбородок и плутовато усмехаясь в камеру, со скрещенными на груди руками. У его ног вертелся блестящий представитель породы хортов, то и дело принимаясь обнюхивать почву и нетерпеливо метаться из стороны в сторону. Когда хорт становился чересчур навязчивым, Регулус с возмущенным видом отгонял его и опять принимал полную достоинства позу, явно подражая кому-то из взрослых. Гермиона
– Я все думаю, каким же образом было разрушено проклятье? – вопросил Регулус, выпрямившись в кресле и обняв Гермиону вокруг талии.
Она откинула назад голову, устраиваясь у него на груди.
– Ну, возможно, этому посодействовали мы, – уклончиво ответила она и ткнула ногтем в хорта. – Это была твоя собака?
– Да, ее звали Тарт, – ответил Регулус и недоуменно полюбопытствовал: – Как мы могли посодействовать?
Гермиона усмехнулась и вкратце пересказала свою оригинальную гипотезу. Блэк некоторое время сохранял философское молчание, наконец выдал:
– Ага.
Гермиона, которая не могла видеть его лица, лукаво поинтересовалась:
– Ты там не смутился случаем?
Регулус насмешливо фыркнул.
– Нет, просто я вдруг представил, как ты объясняешь это Северусу и… – он как-то злорадно хохотнул.
– Ему я ничего такого говорить не стала, разумеется, – ворчливо отозвалась Гермиона, стукнув Блэка по колену.
Он опять засмеялся, а потом крепче обнял принявшуюся мстительно щипаться Гермиону.
– Ладно-ладно, молчу.
Гермиона вернулась к созерцанию фотографии.
– Странное имя – «Тарт», – сказала она.
Регулус кашлянул.
– Ну, мне ее подарили на шестилетие, – ответил он. – И… Тарт – это сокращение от «тарталетка».
– Тарталетка? – Гермиона извернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. – Серьезно? Регулус Блэк назвал собаку в честь пирожного?
– Мы с Циссой обожали их, – сказал Регулус с таким видом, будто поражался, как можно не знать таких священных истин.
Гермиона мгновение всматривалась в его лицо. Он тоже смотрел на нее из-под опущенных ресниц, отчего пушистые тени падали ему на щеки. Она протянула руку и провела кончиком пальца по его губам, зачарованно глядя на его лицо. Такой красивый, иногда даже не верится, что он настоящий, а не плод ее фантазии.
– Мне иногда кажется, будто я тебя выдумала, – прошептала она.
Регулус перехватил ее руку и едва ощутимо коснулся губами ее запястья там, где бился пульс, затем по своей любимой привычке переплел их пальцы вместе.
– Не идеализируй меня, – тихо и немного недовольно сказал он. – Я человек, а выдумать можно только героя, – он чуть нахмурился. – Я – потомственный Темный маг и не могу создать Патронус, как бы сильно тебя не любил. Помни об этом.
– Я тебя не идеализирую, – возразила Гермиона. – Просто люблю, – она криво усмехнулась, видя сомнение в глазах Регулуса. – Мы это уже проходили: помнишь, ты спрашивал о том, понимаю ли я, что тебе случалось убивать. Я сказала, что для меня это не имеет значения.
Регулус поморщился.
– Сейчас мне кажется, что это только доказывает…
– Ладно, – перебила Гермиона, – тогда так: я прекрасно понимаю, что ты борешься сейчас не за идеалы, близкие мне и Гарри, как и все вы, слизеринцы. Просто вы поставлены в такие условия – или вы, или вас. Естественно, вы намного лучше тех, кто остался предан Лорду, но чуть ли не главный мотив для борьбы у вас – это желание самим стоять у руля. Я знаю, что для тебя очень важно – вернуть влияние своей семье. И знаю, что после нашей победы в этой стране все будет так, как захочешь ты и мой отец с его друзьями. И Сириус, конечно, тоже, ведь он больший Блэк и чистокровка, чем способен признать. И я знаю, что делиться властью с маглорожденными вы не намерены.