Узы крови

Скворец91

– Вот все и закончилось, – прошептала она.

Гиневра крепко сжала ее в ответ, и они почти одновременно посмотрели на Северуса. Он сидел на краю кровати с напряженным и несколько скованным видом. Гермиона и Гиневра заговорщически переглянулись и расплылись в улыбках.

– Что? – спросил Северус, явно почуяв недоброе.

– Ну-ка иди сюда, – потребовала Гиневра, и, не успел суровый зельевар понять, в чем дело, как они с Гермионой схватили его за плечи и втянули в общее объятие.

– Что за выдумки, – пропыхтел Северус, страшно смутившись, стараясь скрыть свое смущение и злясь на то, что это ему не удается, отчего Гермионе

и Гиневре становилось только веселее. Они и не думали отпускать отчаянно сражающегося с ними Снейпа, хохоча над его попытками сохранить свою степенность и напыщенность. Малыш-спаниель, наконец, каким-то образом взобрался на постель и с воодушевлением принялся лизаться.

– Ну, все, – Северус вывернулся из женских объятий и, схватив щенка за шкирку, поднес к лицу и сурово процедил: – Нельзя залезать на кровать.

Примерно таким же тоном он разговаривал с первокурсниками в Хогвартсе. Щенок радостно тявкнул в ответ и лизнул его в нос, быстро-быстро махая обрубком хвоста.

Гермиона с Гиневрой вновь расхохотались.

***

Блейз не знал, чем закончится для него эта встреча, но, по правде говоря, он об этом и не думал. Он просто двигался вперед, как во сне, целеустремленным шагом, но без четкой цели. Он затруднялся сказать, на чем основана его уверенность, но знал точно – он должен отправиться в поместье отца, он должен его увидеть… или что-то с ним сделать? Об этом задумываться нельзя, иначе вся решимость пропадет: в своем превосходстве он не только не был убежден, но очень даже наоборот. И он не хотел думать, как подставит всех, если попадется в лапы отца и его друзей со своей далеко не самой блестящей ментальной защитой. Эгоистично, конечно, но Блейз не мог себя пересилить.

Поэтому выбрав ночь, когда на крепостной стене дежурил кто-то из Уизли, – о том, чтобы ему удалось прошмыгнуть мимо лордов или Люпина, и речи быть не могло, – Блейз успешно выбрался из поместья и аппарировал.

Поместье Забини спало, такое же самодовольное и уверенное в своей полной безопасности, как и его хозяин. Блейз сглотнул, глядя на темные окна особняка. Он никогда не был здесь счастлив, а сейчас к привычному для него чувству отвращения примешивался страх. Зачем он здесь? Вопрос, ответ на который был слишком страшен, чтобы быть произнесенным даже мысленно, хотя он уже однажды выкрикивал его в исступлении. И уйти Блейз не мог – поместье притягивало его, как магнитом.

И он вошел. Странно, но ничто не препятствовало его продвижению вперед – так, будто он все еще был нелюбимым, но все же хозяйским сыном, «мастером» Забини. Интересно, почему? Отец настолько пренебрегал им, что напрочь забыл о его существовании? Или (что более вероятно) он рассчитывал, что после гибели матери Блейз все же придет к нему мстить, и тогда Даниэль сможет поймать его и узнать все, о чем известно ему самому? Блейз на мгновение замер в нерешительности. Если его намерения пойдут прахом…

Тряхнув головой, он отогнал сомнения и угрызения совести и толкнул дверь отцовской комнаты. Он даже не удивился, обнаружив его сидящим в полутьме у догорающего камина – будто именно так все и должно быть.

Даниэль медленно повернулся. Одно бесконечное мгновение они смотрели друг другу в глаза, а затем губы отца искривила его неизменная презрительная усмешка. И сознание Блейза словно отключилось.

– Авада Кедавра! – вскричал он, выбрасывая вперед руку с зажатой в ней палочкой.

Даниэль

плавным движением выскользнул из кресла, и проклятье пролетело мимо. Еще одно неуловимое скользящее движение – и в руке отца оказалась волшебная палочка. Только теперь Блейз по-настоящему поразился собственной самонадеянности – ведь он прекрасно знал, что Даниэль блестящий дуэлянт, и ему до него далеко. Понимание этого только сильней вывело Блейза из себя, и он принялся беспорядочно метать проклятья – все подряд, какие приходили ему на ум. У него была неплохая скорость в дуэли, но все же недостаточная, чтобы тягаться с Даниэлем Забини. Отец почти не колдовал – он забавлялся, легко уклоняясь от сумбурных атак Блейза и время от времени выставляя щит. Движения его были точно выверены – он не тратил лишних шагов или взмахов палочкой, и, в принципе, уже имел с десяток возможностей одним ловким заклятьем обезвредить противника. Все это Блейз отмечал краем сознания, злясь еще больше оттого, что Даниэль просто играет с ним. Мерлин, отец был единственным, с кем хладнокровному, в общем-то, Блейзу не удавалось сдерживаться. Совсем. Кровь стучала в голове, и ярость застилала глаза – верный признак того, что он непременно проиграет, однако ничего с собой поделать он не мог. Он только ярился и становился еще уязвимее.

– Слабак! – выплюнул Даниэль и издевательски захохотал.

Блейз крепче стиснул зубы. Ничего ответить он не мог – все силы уходили на этот бессмысленный поток заклятий, не достигающих цели, а только изматывающих его. Изумительно: способность анализировать происходящее по-прежнему не изменяла ему, однако взять себя в руки он все равно не мог. Он словно наблюдал себя со стороны. И вывод из этих наблюдений был только один: ты проиграешь.

– Ты мне надоел, – вдруг скучающим тоном объявил Даниэль, и таки воспользовался подходящим моментом, чтобы ударить Блейза черным лучом в живот.

Блейз согнулся пополам, а потом и вовсе рухнул на пол: казалось, внутренности накручивает на огромную вилку. Он глухо застонал, до крови прикусив губу. Только бы не завопить вслух – такого подарка делать отцу он не хотел, не мог себе позволить. Он прижал руки к животу, скрючившись на полу, извиваясь и поскуливая. Секунды растянулись в годы. Живот превратился в один жуткий комок боли, его словно рвали на части когти каких-то тварей.

Когда все закончилось, Блейз хватил воздух ртом, поперхнулся, и его стошнило на пол. Попытавшись подняться на колени, он ощутил, как живот свело болью, не такой сильной, как под действием проклятья, однако он без сил рухнул обратно на пол, скорчившись и обливаясь потом. Боль и слабость были настолько сильны, что он уже без злости, как-то лениво отметил про себя, что это очень унизительно – валяться вот так у ног этого подонка. Худшее, что могло произойти.

Даниэль предусмотрительно призвал волшебную палочку Блейза, прежде чем приблизиться к нему – при всей уверенности в своих силах этот гад всегда был предусмотрителен и чрезвычайно осторожен.

– Я знал, что ты придешь, – уведомил отец, и издевательским тоном добавил: – Мое самое большое разочарование, – он остановился над Блейзом и перекатился с носков на пятки и обратно, заложив руки за спину. – Должно быть, все потому, что мать слишком много носилась с тобой в детстве, – веселым тоном подытожил он и осклабился. – Но сегодня ты в кои-то веки оправдал мои ожидания своим приходом. Поздравляю, сын.