Узы крови

Скворец91

– О, давай помогу, – сказала она и, прежде чем Северус понял, о чем она, подскочила к нему и принялась завязывать галстук.

Северус испустил беззвучный тяжкий вздох.

– Я и сам мог, – констатировал очевидное он.

Гермиона лучезарно улыбнулась.

– Могу же я хоть раз за тобой поухаживать, – невозмутимо заявила она, смахивая несуществующие пылинки с его плеча, затем с улыбкой – ободряющей! – заглянула ему в глаза.

– Волнуешься? – проникновенно вопросила она.

Северус с презрением фыркнул.

– Вот еще!

– Коленки трясутся, и туманится взор, – пропел Кристиан.

Северус одарил его убийственным взглядом.

– Что? –

невинно вздернул брови Мальсибер. – Я просто вспоминаю, как у меня это было.

– Конечно, – фыркнул Северус и направился к двери.

– Держись, дружище, – бросил ему в спину Кристиан.

– Уверен, это пустяковое испытание для гениального шпиона, – прибавил Уолден.

– Всегда вас ненавидел, – через плечо невозмутимо уведомил Северус.

Он занял свое место у алтаря, стараясь не смотреть на немногочисленную публику. Во всяком случае, он избежал торжества со списком гостей из трехсот персон, и это уже неплохо. Выдержать церемонию в присутствии только его друзей и шайки Блэков с Люпином и деканом гриффиндорцев не так уж сложно. Не удержавшись, Северус все же покосился на них. Эйлин чуть опустила ресницы: так она всегда показывала ему свою уверенность в том, что все пройдет как нельзя лучше. Профессор МакГонагалл и Сириус, не сговариваясь, вскинули сжатые кулаки, глядя на него с родительской гордостью. Северус кивнул профессору и одарил Блэка взглядом, красноречиво выражающим его низкое о нем мнение. Сириус только шире ухмыльнулся.

Потом церковный орган как-то заунывно затянул свадебный марш, и в проходе появились подружки невесты. Смотрелись они так же несуразно, как и предыдущие две: Талия была значительно выше Гермионы, как Тонкс – Стеллы. Регулус принялся щелкать фотоаппаратом, и Северус на мгновение прикрыл глаза, ослепленный вспышкой (разумеется, вспышкой, а не волнением). Разлепив веки, он увидел идущую по проходу Гиневру. Ее вел под руку отец Талии – он был не чужим человеком для девушек Морроу. Как и Нарцисса, она не стала надевать фату. Волосы были собраны в замысловатую прическу и украшены нитью жемчуга, белоснежное узкое платье с открытыми плечами, все в кружеве, с длинным шлейфом было… лучше не придумаешь. Просто идеально. Она выглядела донельзя смущенной и даже испуганной, причем настолько, что и Блэк-младший тактично припрятал свою надоедливую технику. Казалось, Гиневра держится из последних сил, чтобы не сбежать. Она шагала совсем медленно, неуверенно, а потом внезапно остановилась посреди прохода. Музыка оборвалась.

О, только не это. Северус ободряюще улыбнулся ей – благо, все смотрели только на нее, – и чуть наклонил голову в приглашающем жесте. «Только не смей этого делать», – он старался передать эту мысль всем своим видом. Он знал, что ее опять мучают угрызения совести.

– Только не сейчас, – одними губами произнес он.

Она продолжала стоять и даже не улыбалась. Гермиона округлила глаза и приподняла брови, изобразив требовательную мину. Лорд Стивенсон терпеливо ожидал.

– Гиневра, – прошипела Талия уже вполне слышно.

Гиневра переводила умоляющий взгляд с нее на Гермиону, затем на Северуса и обратно на Талию, будто выпрашивая разрешения не делать этого. Северус медленно закипал. Только этого и не хватало! Почему именно сейчас?!

Гиневра покаянно опустила голову и тяжело вздохнула.

«Это конец», – решил Северус.

Но все же ошибся. Она подняла голову, улыбнулась лорду Стивенсону, и они продолжили путь под вновь заигравшую музыку. Северус выдохнул. Пожалуй, это был один из худших моментов в его жизни.

***

Стояла немыслимая

суета. Все были как-то непривычно возбуждены, говорили громче обычного и много смеялись. А Сириус и Регулус под командой Нарциссы и Талии без конца фотографировали. Гермиона подумала, что священник уже давно заподозрил их всех в колдовстве: они битый час торчали без верхней одежды на морозе, окутав себя согревающими чарами, и не было никаких признаков трупного окоченения. Гермиона рассчитывала, что на этот раз они управятся поскорее, ведь здесь не было леди Стивенсон, однако не тут-то было: Талия требовала бесконечное множество фотографий любимой подруги, а Нарцисса, Тонкс и Стелла были в нескрываемом восторге от самих себя в сегодняшних нарядах и не могли насытить свое тщеславие. Гермионе нравилось наблюдать, стоя в стороне вместе с Гарри, как две роковые дамы в алых платьях бесконечно позируют для фотографий – она не ожидала от них ничего подобного, и они просто очаровательно «распускали хвосты».

– Ох, кокетки, – бросил Гермионе и Гарри Сириус с добродушной иронией.

– Папа, не отвлекайся! – приказала Стелла.

– Да, все внимание на нас, – вздернула подбородок Нарцисса.

Тонкс просто хихикнула.

– Ну-ка, Гарри, сделай одолжение, – к ним подошел Регулус, чудом вырвавшийся из-под командования Талии, и протянул Гарри фотоаппарат.

Затем он приобнял Гермиону за талию.

– Наша первая фотография вдвоем, – улыбнулся Блэк.

Гермиона уже имела возможность внимательно изучить его комнату и обнаружить на каминной полке среди прочих свое фото, сделанное в день свадьбы Сириуса, что несказанно ее порадовало. Она даже и не помышляла, что Регулус Блэк мог поставить ее фотографию у себя в комнате – ей все еще было непривычно быть для него кем-то важным, в одном ряду с его семьей, а он, как она уже поняла, никого не любил крепче своей семьи. От этого она лишь больше удивлялась, что такого он нашел именно в ней, ведь, судя по всему, женщины из семьи Блэк были для него эталоном, а Гермиона не тешила себя иллюзией, будто имеет что-то общее с такими блестящими красавицами, как Нарцисса или его мама, Вальпурга Блэк. Ее фотографии в молодости Гермиона тоже не раз видела в поместье Блэков – она была сногсшибательно красива и, как подозревала Гермиона, обладала чрезвычайно колючим нравом. Таких, должно быть, называют роковыми женщинами.

– Готовы? – спросил Гарри.

Гермиона секунду поколебалась, затем крепко обхватила Регулуса руками вокруг пояса и прижалась щекой к его щеке. Он засмеялся от неожиданности и тоже обнял ее покрепче. Так Гарри их и сфотографировал.

– Я говорила, что я самая счастливая девушка на свете? – спросила Гермиона, откинув голову и заглядывая ему в лицо.

Регулус несколько мгновений молчал, пристально вглядываясь в ее лицо – была у него такая странная привычка, будто он проверял правдивость ее слов.

– Рад, что я причастен к этому, – прошептал он наконец. – Это делает счастливым и меня.

Гермиона приподнялась на цыпочки и потерлась носом о его нос.

– Люблю тебя, – ухмыльнулся он и, будто угадав ее недавние мысли, сказал: – Помнишь? Ты как радуга в моей жизни, – он подмигнул. – И я в восхищении истерично звеню.

Гермиона засмеялась, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Гиневра! – вдруг раздался позади испуганный оклик Талии.

Гермиона поспешно обернулась и увидела, как Северус подхватывает на руки Гиневру, в полуобморочном состоянии вцепившуюся в амулет на шее. Краска схлынула с ее лица, глаза закатывались, а побелевшие губы что-то шептали. Гермиона бросилась к ней.