В битве с исходом сомнительным
Шрифт:
– Что у тебя с бизнесом? – требовательно бросил он Элу.
Эл тут же принялся неуклюже обороняться:
– Ну… видишь ли… я подумал…
– Тебе вздумалось бросить ранчо, отправиться в город, начать там бизнес, заделаться городским бездельником, сладкой жизни захотелось. Белить стены-то не в охотку тебе было, никогда ты этого не любил! Так что теперь у тебя с бизнесом?
Глаза старика задержались на двух незнакомцах, осмотрели каждого, окинули взглядом обувь, лица.
Мак все еще глядел на собак за загородкой,
– Видишь ли, я вот парней привез, им с тобой поговорить надо, – объяснил Эл.
Старик мгновенно уничтожил его, сказав:
– Привез, и ладно. Они здесь. Можешь возвращаться назад, к своему бизнесу.
Эл взглянул на своего коротышку-отца с видом уязвленным и обиженным. Так глядят собаки, понимающие, что сейчас их начнут купать. Он нехотя поплелся к машине и, безутешный, покатил прочь.
– Давненько я таких пойнтеров не видел, – заметил Мак.
Отец Эла решительно шагнул к самому носу Мака.
– Да ты, парень, наверняка и в жизни таких не видал!
И мгновенно между мужчинами возникло теплое понимание.
– Вы охотитесь с ними?
– Непременно. Каждый сезон. И на птицу тоже. Полно дураков, которые на птицу с сеттерами ходят! Сеттер, он для того, чтоб с силками птицу добывать. Но сейчас силков на птицу не ставят. А пойнтер, он для ружейной охоты.
– Мне нравится вот этот пес – с темно-каштановым пятном посередке.
– Хорош, конечно. Без сомнения! Но куда ему до вот этой сучки маленькой. Мэри ее кличут. В загоне тихая, кроткая, как сам Иисус. А на охоте прыгает как черт. И расстояния покрывает огромные за несколько секунд. Как это она ухитряется – непонятно.
Мак потер носы собакам.
– Я вижу, там дыры в стене амбара. Вы позволяете им в амбаре бегать?
– Нет. Их подстилки у самой стены. Так им теплее.
– Если ощенится ваша сука, я бы щеночку от нее рад был.
– Если ей для каждого стараться, то ей щениться день и ночь надо! – фыркнул старик.
Мак медленно отвел глаза от загона и заглянул в карие глаза старика.
– Я Маклеод, – сказал он, протягивая руку.
– Ну а я Андерсон.
– Хотел поговорить с вами начистоту.
Солнце уже село, и куры покинули двор. От деревьев повеяло зябкой вечерней прохладой.
– Вы с товаром каким-то, мистер Маклеод? Мне ничего не надо.
– Товар у нас имеется, но товар этот новый.
Тон его, казалось, придал уверенности Андерсону.
– Почему бы нам не зайти ко мне в кухню, кофейку попить?
– Не откажусь, – ответил Мак.
Кухня выглядела в точности такой, как и вся усадьба, – свежепокрашенной, выбеленной, с подметенным полом. Никелированные части плиты сверкали так, что казались мокрыми.
– Вы здесь один живете, мистер Андерсон?
– Иногда сын мой Эл приезжает и ночует. Он хороший парень.
Из объемистого бумажного пакета старик вытащил пригоршню аккуратно
Мак и Джим сели к кухонному столу, покрытому новенькой желтой клеенкой. Андерсон кончил хлопотать возле плиты. Подойдя, он с важностью опустился на стул и положил перед собой руки. Руки лежали на клеенке послушно и ровно, точно хорошо обученные собаки, ожидающие команды хозяина.
– Ну, что у вас за дело ко мне, Маклеод?
Лицо Мака выразило некоторое замешательство, и он неуверенно, запинаясь, сказал:
– В моем распоряжении не так много карт, и я должен очень постараться, чтобы выжать из них все, что можно. Но ловчить и изворачиваться мне неохота. Думаю, будет лучше сразу выложить все карты. Сорвут они банк – отлично, а нет – значит нет.
– Ну так выкладывайте карты, Маклеод.
– Картина такая. К завтрашнему дню тысячи две рабочих начнут забастовку, и сбор яблок прекратится.
Руки Андерсона, словно принюхиваясь, чуть поджались и снова замерли.
Мак продолжал:
– Причина забастовки – в урезании оплаты. Хозяева призовут на помощь скэбов, и для забастовки это беда. Но найдется достаточно людей, чтоб пикетировать долину. Вы поняли теперь, что происходит?
– Частично. Но к чему вы клоните, мне неясно.
– Вот вам вдобавок и остальное. Не заставит себя ждать и приказ начальства – запрет скапливаться на дорогах и на прочих землях общественного пользования. Землевладельцы погонят забастовщиков со своей земли как нарушающих право частной собственности.
– Я тоже землевладелец. Что же из этого следует?
– Эл говорил, что вы владеете пятью акрами пахотной земли. – Руки Андерсона замерли и напряглись, как собаки, делающие стойку. – Ваши пять акров – ваша частная собственность. На ней вы могли бы разместить людей.
– Вы чем-то торгуете, но не сказали чем, – опасливо заметил Андерсон.
– Если яблоки из Торгас-Вэлли на поступят на рынок, цена на яблоки взлетит, не так ли?
– Взлетит, конечно.
– Ну а ваш урожай будет собран бесплатно.
Тело Андерсона чуть расслабилось на стуле. Кофейник на плите стал тихонько попыхивать.
– Люди замусорят там все, – сказал он.
– Нет, не замусорят. Существует комитет, который станет следить за порядком. Будет запрет даже на спиртное. Вызван доктор для соблюдения санитарных предписаний. Лагерь будет разбит по всем правилам, с четкими рядами и проходами.