В битве с исходом сомнительным
Шрифт:
Порывшись в ящике, Лондон извлек оттуда клочок бумаги и карандаш. Мак взял их у него и написал требуемый документ.
– Красиво ты пишешь, – с восхищением произнес Лондон.
– Что? О, ну да, конечно. Хочешь я за тебя распишусь, Лондон?
– Ясно, хочу. Действуй.
– Господи, я и сам бы мог все это проделать, – сказал Дик, беря бумагу и аккуратно складывая ее. – Да, Мак, я слыхал разговор, что парня одного шлепнули.
– А ты и не знал? Это был Джой.
– Черт!
– Ну да. Он с группой скэбов прибыл и пытался их сагитировать, чтоб к нам переметнулись, когда в него пулю пустили.
– Бедняга!
–
Дик вздохнул.
– Джою на роду так было написано. Раньше или позже, но это бы случилось. Похороны готовите?
– Завтра.
– И все парни участие примут?
Мак покосился на Лондона.
– Конечно. Может быть, нам удастся вызвать этим общественное сочувствие.
– Ну, Джою бы это радость доставило. Он был бы на седьмом небе. Жаль, что не увидит. Ну, пока. Пора мне. – Дик повернулся, чтобы уйти. Лайза подняла на него глаза. – Пока, детка. Еще пересечемся, может быть. – Щеки у девушки опять запылали. Губы чуть приоткрылись, и, когда борта палатки перестали уже колыхаться за ушедшим, она еще глядела ему вслед.
Мак сказал:
– Господи, как же у них здесь все схвачено. Дик работу знает как никто. Если уж он не может достать еды, стало быть, это просто невозможно.
– А с трибуной, чтоб речи говорить, что слышно? – спросил Джим.
Мак повернулся к Лондону:
– Ты обеспечил это, Лондон?
– Ребята поставят ее завтра утром. Удалось достать только штакетины старые. Так что помост будет совсем небольшой.
– Не важно, – сказал Мак, – каким он в длину будет. Лишь бы высокий, чтобы Джой каждому был хорошо виден.
На лице у Лондона промелькнула озабоченность.
– А что же я ребятам-то скажу? Ведь ты велел мне с речью выступить.
– Да у тебя достаточно накипело, – сказал Мак. – Скажешь им, что парень этот жизнь за них отдал. Что если он это сумел, то разве не смогут они сами за себя постоять?
– Не мастак я по части речей, – жалобно возразил Лондон.
– Да и не надо речей. Просто поговоришь с ребятами. Как часто делаешь. И это, уверяю, будет лучше любой речи.
– Если так, тогда ладно!
Мак повернулся к Лайзе:
– Как ребятенок твой?
Покраснев, она плотнее укутала плечи платком. На щеки легли тени от ресниц.
– Ведет себя очень даже неплохо. Спокойный. Не плачет совсем.
Борт палатки, резко дернувшись, впустил доктора. Быстрые, порывистые движения Бертона не соответствовали по-собачьи грустным его глазам.
– Я молодого Андерсона навестить иду, Мак, – сообщил он. – Хочешь со мной?
– Конечно, док. – И он обратился к Лондону: – Ты караул усадьбу охранять послал?
– Угу. Не хотели они идти поначалу, но я все же заставил, пошли.
– Хорошо. Идем, док. И ты давай с нами, Джим, если сдюжишь.
– Я нормально себя чувствую, – заявил Джим.
Бертон взглянул на него в упор:
– Тебе лежать надо.
– Я боюсь его одного оставлять, – ухмыльнулся Мак. – Его на минуту одного оставишь, и он незнамо что вытворит! Пока, Лондон, после увидимся.
Снаружи царила тьма. Черная туча теперь покрывала все небо, и звезд видно не было. Глухая, боязливая тишина опустилась на лагерь. Люди, сидевшие возле редких костров, разговаривали тихо. Теплый, сырой воздух был неподвижен. Док, Мак и Джим, тщательно выбирая путь, вышли из лагеря и окунулись в темноту.
– Боюсь, дождь
– Конечно, протекают, – подтвердил Бертон.
Они добрались до сада и пошли вдоль первого ряда. Было так темно, что идти приходилось на ощупь, вытянув вперед руки.
– Как ты оцениваешь положение забастовщиков? – осведомился док.
– Положение не ахти. Хозяева здорово сорганизовались здесь, в этой долине. Прямо что тебе Италия [10] . Каналы продовольственных поставок перекрыты. Если не достанем продуктов – мы погибли. А если еще и ливень хороший прибавится, этой же ночью парни покидать нас начнут. Сдрейфят они, док! Это точно! А вообще – забавная штука, док, – ты в наше дело не веришь, а сдашься, возможно, последним. Не пойму я тебя!
10
Италия под властью диктатора Муссолини часто приводилась в пример как образец эффективности авторитарных способов управления.
– Я и сам себя не понимаю, – мягко произнес док. – В дело я не верю, а в людей верю.
– Как это у тебя выходит?
– Не знаю как. Наверно, потому, что верю я в то, что это люди, а не животные. Может, окажись я даже в собачьем приюте, где собаки голодают и помирают от грязи и болезней, а я смогу им помочь, то стану помогать. Ведь не их же вина, что они такие. И не скажешь: «Такими их сделало отсутствие высокой цели и неумение позаботиться о себе. Собаки есть собаки, все они такие». Нет. Ты примешься мыть их, чистить клетки, кормить. Вот так и я, наверно, обладаю некоторым умением помогать людям и, когда вижу, что кто-то нуждается в помощи, эту помощь оказываю. Делаю свое дело, особенно не задумываясь и не рассуждая. Если живописцу попадается кусок холста и у него есть краски, у него возникнет желание писать на этом холсте. Он же не задается вопросом, почему у него возникло это желание.
– Ну да. Понимаю тебя. С одной стороны, это может показаться чем-то очень уже хладнокровным – держаться в сторонке, глядеть на людей немного сверху вниз и не сливаться с ними, а с другой стороны, док, это ведь чертовски здорово выглядит – порядочно, по-честному, чистая позиция!
– Ой, Мак, знаешь, у меня дезинфицирующий раствор кончается. Завоняет здесь все, если не достать еще карболки!
– Подумаю, как помочь тебе, – пообещал Мак.
Впереди, ярдах в ста от них, светился желтый огонек.
– Это, кажется, дом Андерсона, да? – спросил Джим.
– Похоже. Скоро нас должен остановить караульный.
Они зашагали на огонек, но их никто не окликнул. Они подошли к самым воротам – по-прежнему никого.
– Да где же, черт возьми, эти караульные, которых Лондон сюда прислал? – воскликнул Мак. – Войдем во двор, док, поищем. Интересно, может, их вообще здесь нет!
Бертон, пройдя по дорожке к дому, вошел в освещенную кухню. Мак с Джимом направились к амбару, где и обнаружили стражников. Лежа на низкой копне сена, парни курили папиросы. Висевшая на вбитом в стену крюке керосиновая лампа освещала желтым светом ряд пустых закромов и большую груду упакованных в ящики яблок – подготовленный к отправке урожай Андерсона.