В битве с исходом сомнительным
Шрифт:
Док фыркнул:
– Ну конечно, ты же всегда только о людях и печешься! Ты прямо скорпион какой-то, Мак! Будь я за главного на стороне противника, выманил бы тебя и расстрелял.
– Думаю, в один прекрасный день так и случится, – сказал Мак. – Только одно им и осталось, прочее всё они со мной уже испробовали.
Они гуськом потянулись вон из палатки. Снаружи воздух был насыщен влагой – серая туманная морось. Яблони в саду едва маячили за серой пеленой. Джим вглядывался в ряды мокрых палаток. Проходы между ними
Бертон и Мак с Джимом направились к печкам. Из труб поднимался синий дымок, на печах кипели большие котлы с кашей, и повара мешали в них длинными палками. Джим чувствовал, как за шиворот ему ползет туманная сырость. Он плотнее запахнул куртку, застегнул верхнюю пуговицу.
– Помыться бы в ванне, – вздохнул он.
– Можешь сделать обтирание. Только это и остается. Вот. Я захватил твою жестянку.
Они встали в конец очереди. По мере ее продвижения повара наполняли едой протянутую им посуду. Джим зачерпнул своей лопаточкой ком каши и стал есть – жадно, обжигаясь и дуя.
– Вкусно, – похвалил он. – С голоду я просто помираю.
– Охотно верю. Лондон там, где помост строят, распоряжается. Пойдем туда.
Они пошлепали по грязи, стараясь наступать где посуше. За кухней был возведен помост – маленькое возвышение, сооруженное из старых заборных штакетин и обшивки водостока. Над землей помост возвышался фута на четыре. Лондон приколачивал перекладину.
– Привет, – сказал он. – Как вам завтрак?
– Сегодня утром даже грязь жареная нам райской пищей бы показалась, – заметил Мак. – Это ведь последнее, что есть, да?
– Угу. Завтрак кончится, и на этом все.
– Может, Дику сегодня больше повезет, – мечтательно предположил Джим. – Почему бы тебе не послать меня пошуровать насчет еды, а, Мак? Я ведь ни черта не делаю!
– Нет, ты останешься здесь, – заявил Мак. – Подумай, Лондон, парнишку этого они заприметили, дважды уже пытались его схватить, и он еще собирается выходить в одиночку и шататься по улицам!
– Не будь идиотом, – поддержал Мака Лондон. – Мы тебя на грузовике отправим, с гробом. Не можешь ты раненый пешком идти. Поедешь на машине.
– Какого черта… – возмутился было Джим.
Лондон бросил на него сердитый взгляд.
– Не умничай и не пытайся мне перечить, – сказал он. – Здесь я главный. Когда дорастешь до главного, будешь мне указывать. А сейчас указываю тебе я.
Глаза у Джима вспыхнули протестом. Он метнул взгляд на Мака и увидел, что тот, осклабившись, медлит, словно выжидая.
– Ладно, – покорился Джим. – Сделаю, как ты велишь.
– Вот что ты можешь сделать, Джим. Как тебе такая идея, Лондон, если Джим походит и побеседует с парнями? Прощупает их настроение. Должны
– О каком таком свете ты желаешь знать?
– Хочу знать, как относятся парни к забастовке в настоящий момент.
– Звучит разумно, по-моему, – одобрил Лондон.
И Мак обратился к Джиму.
– Сходишь к старому Дэну, – сказал он, – а потом начинай беседовать с ребятами. Охвати побольше, но по нескольку человек зараз. Не пытай их особо и не поучай. И поддакивай, пока не уловишь, что они чувствуют. Справишься, Джим?
– Конечно. Где старого Дэна-то держат?
– Гляди. Видишь во втором ряду палатку белее, чем остальные? Это лазарет дока. Думаю, там и Дэна найдешь.
– Пойду проведаю его, – сказал Джим. Соскребя лопаточкой остаток каши, он доел ее, ополоснул жестянку и, проходя мимо своей маленькой палатки, забросил жестянку туда. В палатке кто-то шевельнулся. Встав на четвереньки, Джим вполз внутрь. В палатке сидела Лайза. Она кормила младенца. При виде Джима она быстро прикрыла грудь и, покраснев, еле слышно прошептала:
– Привет.
– Я думал, ты в лазарете ночевала.
– Там парни были, – отвечала она.
– Надеюсь, ночью ты не промокла.
Она аккуратно расправила складки платка на плече.
– Нет, палатка не протекала.
– Чего ты так робеешь? – спросил Джим. – Я же тебя не обижу. Однажды помог тебе. Вместе с Маком мы помогли.
– Знаю. Вот именно.
– О чем это ты?
Голова девушки скрылась под платком.
– Ты видел меня голую, – слабо пискнула она.
Джим чуть не расхохотался, но вовремя сдержал смех.
– Но это же ничего не значит, – сказал он. – Чего тут стесняться! Главное было помочь.
– Я знаю. – На одну секунду глаза вынырнули из-под платка. – Но мне неловко.
– Забудь об этом, – махнул рукой Джим. – Как ребенок?
– Хорошо.
– Молоко есть?
– Ага. – И тут же, залившись краской, она выпалила: – Мне нравится кормить.
– Конечно, нравится.
– Нравится, потому что… это приятно. – Она спрятала лицо. – Не должна я была говорить тебе такое!
– Почему же?
– Не знаю, но чувствую – не должна. Это ведь… неприлично, правда же? Ты никому не расскажешь?
– Конечно, не расскажу. – Джим отвел глаза и выглянул из низкой щели наружу. Над землей навис туман. По скату палатки, как бусинки, скользили дождевые капли. Он продолжал глядеть в сторону, инстинктивно чувствуя, что Лайзе хочется смотреть на него, но делать это она может, только если он отвернется.
Взгляд девушки скользил по его лицу в профиль, против света казавшемуся темным. Ее внимание привлек бугор забинтованного плеча.
– Что у тебя с рукой? – спросила она.
Он повернулся к ней, и на этот раз взгляды их встретились.