В час по Гринвичу
Шрифт:
– Ну, ну, смелее, - подбодрил его Иван Степанович.
– Приодеться не мешало бы героям. Сибирские рукавицы и эти... плащи вряд ли произведут нужное впечатление.
– Ну в этом мы помочь можем, а вот на большее, ребятки, не рассчитывайте: тощ наш консульский кошелек...
Королев постарался успокоить консула:
– Да мы вовсе и не думаем задерживаться в Шанхае. Так, недельку, пока деньги из Москвы не придут. А на семь дней двадцать золотых рублей, надеемся, хватит.
Иван Степанович опять обратился к Никитину:
– Сергей Нилыч, помогите им обменять деньги в Дальбанке...
–
"Ну и хваткий человек, все предусмотрел", - подумал консул и дал свое "добро".
* * *
Никитин вручил спортсменам ключ и распрощался. Комната, вопреки его обещаниям, была далеко не роскошной: удивительно холодная, грязная и почти пустая - три железные кровати, стол да пара венских стульев. Но в тот момент на все это ребята не обратили никакого внимания: свой угол после стольких месяцев скитаний казался им верхом блаженства. Они бросились на кровати и заснули как убитые...
Илья открыл глаза, но так и не понял, проснулся ли. Все вокруг было погружено в чернильную темноту. "Вот это вздремнули! День-то прошел уже..." - подумал Бромберг.
До его ушей донесся слабый скрип дверных петель. Робкий лучик света прошмыгнул в комнату и родил чью-то тень.
– Кто там?
– раздалось откуда-то справа. Илья узнал голос Саши и понял, что проснулся не он один. Из коридора хрипло по-русски ответили:
– Разрешите?
– Входите!
По тому, как незнакомец быстро отыскал выключатель, ребята предположили, что он не чужой здесь человек. Так и вышло.
– Митрофан Селезнев, сосед ваш.
Рослый рыжебородый мужик в засаленной косоворотке бесцеремонно пододвинул к себе стул, неуклюже сел на него и, не дав ребятам сказать даже слова, своим прокуренным голосом продолжил:
– Ну и орлы, ну и герои! На железных, фиговинах да через всю Россию-матушку. Вот ведь до чего додумались, светлые головушки!
"Откуда он все знает о нас?" - тревожно подумал Королев, но тут же успокоился: в газетах, наверное, вычитал.
А рыжий все больше распалялся:
– Видно, не сладко живется в Совдепии, коли на своих двоих решили оттедова драпануть. Ножки небось умаялись. Ну ничего, отойдут. Наших тута много собралось, подсобим. Жалеть не будете...
– Э, дядя, - Королев поднялся с кровати, - ты говори, говори, да не заговаривайся...
– А что ты с ним церемонишься?
– Это Жорж подошел к Саше.
– За рыжую бороду да в дверь...
– Потише, потише, милейшие!
– мужик испуганно вскочил со стула. Маленькие глазки его забегали.
– Я чего? Я ничего. Думаю, не от хорошей жизни тысячи верст на лесопедах люди, отмахали. Может, что не так сказал, так зачем же драться?..
– Давай, давай, двигай!
– Плющ вытолкнул рыжебородого из комнаты и плотно закрыл дверь. Однако она тут же отворилась. Жорж поднял кулак, намереваясь проучить нахального Селезнева, но так и замер. В проеме стоял в покорной позе щуплый, низкорослый китаец.
– Тебе что?
– удивленно спросил Плющ. Неожиданный пришелец ничего не ответил, лишь склонился
– Наверное, не понимаешь по-нашему, - догадался Плющ, - так ты жестами объясни.
Китаец что-то сказал по-своему. Минуты две они говорили, каждый на родном языке, и улыбались. Так всегда улыбаются люди, когда не понимают друг друга, и улыбка вместо слов означает доброжелательность.
Наконец Жора показал гостю рукой, - дескать, заходи, не стесняйся. Тот вошел и так же рукой повел кругом, указал на нехитрые предметы обстановки.
– О чем это он?
– обратился Плющ за помощью к друзьям.
– Наверное, убирать у нас будет, - смекнул Илья. А китаец тем временем вытащил кошель, высыпал на стол деньги, отсчитал 80 сентов и показал на камин.
– Эх, головы дурные, - засмеялся Королев, - Так ведь он нам печь затопить предлагает! Валяй. Отсчитай, Илюша, ему сколько просит.
Через несколько минут в комнате уже весело трещал огонь. Но китаец на этом не успокоился. Вскоре он еще больше удивил наших друзей, принеся большой поднос с едой. Скинул салфетку и... глаза у ребят полезли на лоб: в огромной миске аппетитно поблескивал золотистым жирком самый настоящий русский борщ, пахнущий перцем и степными травами. Тут же в глиняных горшочках - духовое мясо. Хлеб ржаной, тонкими ломтиками.
– Вот это фокусник! Ай да китаец!
– восхищенно воскликнул Жорж.
– Но откуда российская снедь в Шанхае?
Чудеса объяснились несколько позже, этим же вечером. Едва путешественники отложили в стороны ложки, раздался стук в дверь, такой робкий, просительный.
– Войдите!
– весело пригласили ребята хором.
В комнату шмыгнул высокий худощавый человек с продолговатым лицом, изрезанным глубокими морщинами.
– Залесский, Кузьма Тимофеевич...
– Опять русский, - не скрывая удивления, громко произнес Александр.
– Точно так-с. И удивляться тут нечему. Поселились вы, господа, незнакомец запнулся, - или вас, простите, товарищами звать надо? Но это и неважно. Одним словом, поселились вы в русском квартале. Тут русский дух, тут Русью пахнет! Так, кажется, у поэта. Так вот, заметил я недавно, как заходил сюда некто Селезнев, и счел своим долгом предупредить соотечественников: берегитесь этого человека.
– Да вы садитесь, - Илья любезно подставил гостю стул.
– Покорнейше благодарю. Только я на минуточку. Люди вы молодые, как бы в беду не попали.
– Не беспокойтесь, папаша, мы сразу раскусили, что за птица такая Селезнев, - сказал Плющ.
– И слава богу, коли заметили. Небось сулил горы золотые на земле китайской.
– До этого не дошло...
– Ну так еще услышите песни соловьиные. He верьте! Ни единому слову не верьте! Живем мы тут хуже собак, в фанзах. Столуемся в харчевнях за несколько коперов. Есть тут поблизости французский монастырь. Так подойдите к нему утром пораньше и увидите длинную очередь людей с жестянками из-под консервов. Все это наши, русские.
– Голос Залесского задрожал.
– Да что там очередь, жестянки! Жены бывших офицеров по вечерам открыто торгуют собой на набережной. И все чего-то копошатся, кулаками машут, грозят, родному отечеству. Надоело все, господа хорошие, до чертиков.